Кн. 6. Рассказы
Шрифт:
— Пугаться нечего.
— Не нравится мне это обучающееся устройство.
— Ну, почему же? — Макинтайр снова усмехнулся. — А, понимаю. Так многие рассуждают, шеф: вы боитесь, вдруг ваши машинки проснутся и скажут — а чем это мы занимаемся? Давайте лучше править миром! Так, что ли?
— Пожалуй, вроде этого, — признался Гелсен.
— Ничего такого не случится, — заверил Макинтайр. — Страж-птица — машинка сложная, верно, но Массачусетский Электронный вычислитель куда сложнее. И все-таки у него нет разума.
— Да, но страж-птицы умеют учиться.
— Ну конечно. И все новые вычислительные машины тоже умеют. Так что же, по-вашему, они вступят в сговор со страж-птицами?
Гелсена взяла досада — и на Макинтайра, и еще того больше на самого себя: охота была смешить людей...
— Так ведь страж-птицы сами переводят свою науку в дело. Никто их не контролирует.
— Значит, вот что вас беспокоит, — сказал Макинтайр.
— Я давно уже подумываю заняться чем-нибудь другим, — сказал Гелсен (до последней минуты он сам этого не понимал).
— Послушайте, шеф. Хотите знать, что я об этом думаю как инженер?
— Ну-ка?
— Страж-птица ничуть не опаснее, чем автомобиль, счетная машина или термометр. Разума и воли у нее не больше. Просто она так сконструирована, что откликается на определенные сигналы и в ответ выполняет определенные действия.
— А обучающееся устройство?
— Без него нельзя, — сказал Макинтайр терпеливо, словно объяснял задачу малому ребенку. — Страж-птица должна пресекать всякое покушение на убийство — так? Ну, а сигналы исходят не от всякого убийцы. Чтобы помешать им всем, страж-птице надо найти новые определения убийства и сопоставить их с теми, которые ей уже известны.
— По-моему, это против человеческой природы, — сказал Гелсен.
— Вот и прекрасно. Страж-птица не знает никаких чувств. И рассуждает не так, как люди. Ее нельзя ни подкупить, ни одурачить. И запугать тоже нельзя.
На столе у Гелсена зажужжал вызов селектора. Он и не посмотрел в ту сторону.
— Все это я знаю, — сказал он Макинтайру. — А все-таки иногда я чувствую себя, как тот человек, который изобрел динамит. Он-то думал, эта штука пригодится только, чтоб корчевать пни.
— Но вы-то не изобрели страж-птицу.
— Все равно я в ответе, раз я их выпускаю.
Опять зажужжал сигнал вызова, и Гелсен сердито нажал кнопку.
— Пришли отчеты о работе страж-птиц за первую неделю, — раздался голос секретаря.
— Ну и как?
— Великолепно, сэр!
— Пришлите мне их через четверть часа. — Гелсен выключил селектор и опять повернулся к Макинтайру, тот спичкой чистил ногти. — А вам не кажется, что человеческая мысль как раз к этому и идет? Что людям нужен механический бог? Электронный наставник?
— Я думаю, вам бы надо получше познакомиться со страж-птицей, шеф, — заметил Макинтайр. — Вы знаете, что собой представляет это обучающее устройство?
— Только в общих чертах.
— Во-первых, поставлена задача. А именно: помешать живым существам совершать убийства. Во-вторых, убийство можно определить как насилие, которое заключается в том, что одно живое существо ломает, увечит, истязает другое существо или иным способом нарушает его жизнедеятельность. В-третьих, убийство почти всегда можно проследить по определенным химическим и электрическим изменениям в организме.
Макинтайр закурил новую сигарету и продолжал:
— Эти три условия обеспечивают постоянную деятельность птиц. Сверх того есть еще два условия для аппарата самообучения. А именно, в-четвертых, некоторые существа могут убивать, не проявляя признаков, перечисленных в условии номер три. В-пятых, такие существа могут быть обнаружены при помощи данных, подходящих к условию номер два.
— Понимаю, — сказал Гелсен.
— Сами видите, все это безопасно и вполне надежно.
— Да, наверно... — Гелсен замялся. — Что ж, пожалуй, все ясно.
— Вот и хорошо.
Инженер поднялся и вышел.
Еще несколько минут Гелсен раздумывал. Да, в страж-птице просто не может быть ничего опасного.
— Давайте отчеты, — сказал он по селектору.
Высоко над освещенными городскими зданиями парила страж-птица. Уже смеркалось, но поодаль она видела другую страж-птицу, а там и еще одну. Ведь город большой.
Не допускать убийств...
Работы все прибавлялось. По незримой сети, связующей всех страж-птиц между собой, непрестанно передавалась новая информация. Новые данные, новые способы выслеживать убийства.
Вот оно! Сигнал! Две страж-птицы разом рванулись вниз. Одна восприняла сигнал на долю секунды раньше другой и уверенно продолжала спускаться. Другая вернулась к наблюдению.
Условие четвертое: некоторые живые существа способны убивать, не проявляя признаков, перечисленных в условии третьем.
Страж-птица сделала выводы из вновь полученной информации и знала теперь, что, хотя это существо и не издает характерных химических и электрических запахов, оно все же намерено убить.
Насторожив все свои чувства, она подлетела ближе.
Выяснила, что требовалось, и спикировала.
Роджер Греко стоял, прислонясь к стене здания, руки в карманы. Левая рука сжимала холодную рукоять револьвера. Греко терпеливо ждал.
Он ни о чем не думал, просто ждал одного человека. Этого человека надо убить. За что, почему — кто его знает. Не все ли равно? Роджер Греко не из любопытных, отчасти за это его и ценят. И еще за то, что он мастер своего дела.
Надо аккуратно всадить пулю в башку незнакомому человеку. Ничего особенного — и не волнует и не противно. Дело есть дело, не хуже всякого другого. Убиваешь человека. Ну и что?