Книга 2
Шрифт:
Покрепче, парень, вяжи узлы, Беда бредет по пятам. Вода и ветер сегодня злы, И зол, как черт, капитан.
И больше нету пути назад, Как нет следа за кормой. Сам черт не может тебе сказать, Когда вернешься домой.
Дальний Восток
– ------------
Долго же шел ты в конверте, листок, Вышли последние сроки. Но потому он и Дальний Восток, Что далеко на Востоке.
Ждешь с нетерпеньем ответ ты,
Весточку в несколько слов.
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше
Здесь до утра пароходы ревут, Рейд океанский шумит. Но потому его тихим зовут, Что он действительно тих.
Ждешь с нетерпеньем ответ ты,
Весточку в несколько слов.
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше на восемь часов.
Что говорить, здесь, конечно, не рай, Невмоготу переписка. Знаешь что, милая, ты приезжай, Дальний Восток - это близко.
Скоро получишь ответ ты
Весточку в несколько слов.
Вместе мы встретим рассветы
Раньше на восемь часов.
Сначала было слово
(Из к/ф "Контрабанда")
– --------------------
Сначала было слово печали и тоски, Рождалась в муках творчества планета, Рвались от суши в никуда огромные куски И островами становились где-то.
И странствуя по свету без фрахта и без флага, Сквозь миллионолетья, эпохи и века, Менял свой облик остров, отшельник и бродяга, Но сохранил природу и дух материка.
Сначала было слово, но кончились слова, Уже матросы землю населяли. И ринулись они по сходням, вверх на острова, Для красоты назвав их кораблями.
Но цепко держит берег, надежней мертвой хватки. И острова вернутся назад, наверняка, На них царят морские, особые порядки, На них хранят законы и честь материка.
Простит ли нас наука за эту паралель? За вольность толкований и теорий? И если уж сначала было слово на земле, То безусловно слово "море".
Мир как театр
– -----------
Мир как театр, как говорил Шекспир, Я вижу лишь характерные роли, Тот негодяй, тот жулик, тот вампир, И все. Как Пушкин говорил, чего же боле.
Позывные кораблей
– ---------------
Этот день будет первым всегда и везде, Пробил час, долгожданный, серебряный час, Мы ушли по весенней высокой воде, Обещанием помнить и ждать заручась.
По горячим следам мореходов живых и экранных Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды, Мы под парусом белым идем с океаном на равных Лишь в упряжке ветров, не терзая винтами воды.
Впереди чудеса неземные, А земле, чтобы ждать веселей, Будем вечно мы слать позывные Эту вечную дань кораблей.
Говорят, будто парусам реквием спет, Черный бриг за пиратство в музей заточен. Бросил якорь в историю стройный корвет, Многотрубные увальни вышли в почет.
Но весь род моряков, сколько есть до седьмого
Впереди чудеса неземные, А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные Эту вечную дань кораблей.
Материк безымянный не встретим вдали, Островам не присвоим названьев своих. Все открытые земли давно нарекли Именами великих людей и святых.
Рассветали открытья, мы ложных иллюзий не строим. Но стекает вода с якорей, как живая вода, Повезет и тогда мы в себе эти земли откроем, И на берег сойдем, и останемся там навсегда.
Не смыкайте же век, рулевые, Вдруг расщедрится серая мгла. На летучем голландце впервые Запалят ради нас факела.
Впереди чудеса неземные, А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные Эту вечную дань кораблей.
Цунами
– ----
Пословица звучит витиевато: Не восхищайся прошлогодним небом, Не возвращайся, где был рай когда-то, И брось дурить, иди туда, где не был.
Там что творит одна природа с нами, Туда добраться трудно и молве, Там каждый встречный, что ему цунами, Со штормами в душе и в голове.
Покой здесь, правда, ни за что не купишь, Но ты вернешься, говорят ребята, Наперекор пословице поступишь, Придешь туда, где встретил их когда-то.
Здесь что творит одна природа с нами, Сюда добраться трудно и молве, Здесь иногда рождаются цунами, И рушат все в душе и в голове.
На море штиль, но в мире нет покоя, Локатор ищет цель за облаками, Тревога, если что-нибудь такое, Или сигнал: "Внимание! Цунами!"
Я нынче поднимаю тост с друзьями, Цунами, равнодушная волна. Бывают беды пострашней цунами И радости сильнее, чем она.
49 дней
– -----
Суров же ты, климат охотский, Уже третий день ураган. Встает у руля сам Крючковский, На отдых - Федотов Иван.
Стихия реветь продолжала,
И тихий шумел океан,
Зиганшин стоял у штурвала
И глаз ни на миг не смыкал.
Суровей, ужасней лишенья, Ни лодки не видно, ни зги. И принято было решенье, И начали есть сапоги.
Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза,
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза.
Доедена банка консервов И суп из картошки одной, Все меньше здоровья и нервов, Все больше желанья - домой.
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук,
Спокойный, но слабый Федотов
Глотал предпоследний каблук.
Лежали все четверо в лежку, Ни лодки, ни крошки вокруг, Зиганшин скрутил козью ножку Слабевшими пальцами рук.