Книга 365 мыслей
Шрифт:
(68) Три ключа (Thr3ee) (2007, США, драма - триллер, реж. Робби Хенсон) Мы ответственны за свои слова и поступки. Женщина - детектив Дженнифер Питерс написала книгу "Killing Mind" (Разум - убийца) о маньяках, пользующуюся успехом не только у обычной читающей публики, но и у самих главных героев ее книги. Один из них очень любит загадывать загадки своим жертвам. На этот раз он выбрал в качестве очередной жертвы автора книги. Фильм начинается с его загадки: "Пожалуйста, где он? Где Рой?" - детектив бежит по улице с мобильным телефоном и пытается спасти брата. "Он живет без жизни, он живет взаперти. Антиобщественный одиночка, помешанный на технике..." - зачитывает ей по телефону строчки из ее же книги ее маньяк. - "6 - ая глава, у вас 90 минут. Как растят бойцовского пса?". Она не успевает спасти брата. Может ли вообще нормальный человек понимать психологию маньяка? А может быть, у него вообще нет никакой психологии? И свободны ли мы в своем выборе между добром и злом? А может быть мы от рождения безвольные заложники одного или другого? Главный герой фильма Кевин Парсон (Марк Блукас), талантливый студент семинарии, имеет свой взгляд на эти вопросы, но он никак не может дописать свою богословскую работу "О природе зла". "У тебя первоклассный ум, Кевин, но твой тезис..." - говорит
(69) Простая формальность (Una pura formalit), Франция - Италия, реж. Джузеппе Торнаторе, 1994, психологический триллер, в ролях: Жерар Депардье, Роман Полански,... Этот сумасшедший проливной дождь с грозой с самого начала спутал все карты - он сделал реальность текучей и даже зловещей. Он как будто бы пытался растворить в себе главного героя - знаменитого писателя Анофа (Депардье), запугать его, или может быть очистить. Дождь продолжал испытывать героя сквозь изрядно дырявую крышу даже в странном полицейском отделении, куда тот попал благодаря внимательности полицейского патруля, который обнаружил странного и немного подозрительного человека без документов, насквозь промокшего и бредущего по мокрой ночной дороге неизвестно куда. Когда прибыл комиссар (Полански), назвавший себя в шутку "Леонардо да Винчи", выяснилось, что он является давним почитателем Анофа. Но вот беда: комиссар знает биографию и литературные произведения Анофа лучше, чем тот знает их сам. А накануне вечером полицейские обнаружили труп и у них есть вполне законные подозрения... Впрочем, сомнения комиссара быстро рассеиваются - этот человек, действительно Аноф, просто он сбрил бороду и имеет небольшие проблемы с памятью, особенно относительно событий последнего вечера. Комиссар уже готов его отпустить, дав сухую одежду и напоив кофе, но обязан выполнить простую профессиональную формальность: задать несколько вопросов о событиях последнего вечера. Эта "простая формальность" оборачивается блестящим психологическим поединком, в котором каждый играет свою роль. Писатель "действительно забыл", что было этим вечером и его главная цель, как он считает, - выяснить у комиссара, за что его задержали и добиться освобождения. Комиссар выполняет свою работу и задает наводящие вопросы, которые почему - то иногда приводят писателя в ужас, а иногда в ярость. Писатель делает все, чтобы избавиться от непонятной гнетущей обстановки полицейского участка: в самом начале он затевает жестокую драку, потом съедает в туалете непонятные ему артефакты (куски своей мокрой одежды с пятнами крови), потом даже пытается бежать и это ему удается, но почему то попадает прямо в кем - то поставленный капкан и его возвращают назад. Но страшнее всего, что у писателя нет возможности писать (а он привык записывать свои мысли) - в отделении почему - то нет ни одной пишущей ручки, печатная машинка тоже на самом деле не печатает и телефон работает только в одну сторону... Имеем ли мы право забывать ужасные для нас вещи? Мы, кажется, имеем возможность забывать их, но видимо эта возможность неабсолютна. Память совести сильнее, чем память разума. Эта память не будет давать покоя нам, где бы мы не находились. Может быть, даже память совести была бы вечной, - и тогда эта вечная память стала бы нашим вечным мучением, - если бы наши грехи не прощались Богом. Но для того, чтобы получить это прощение, необходимо все вспомнить - самому или с помощью комиссара. Писатель вспоминает все - убийца действительно он, правда, убивая, он не нарушил ни одной статьи уголовного права. Тем не менее, - его вина несомненна и весьма тяжка, иначе, почему тогда он проводит эту ужасную ночь в полицейском участке? Утром дождь прекращается и комиссар сообщает писателю, которого пустой пикап увозит по этапу, что это хороший знак... Это значит, что у писателя есть шанс что - то изменить, если не в прошлом, то в будущем... Замечательный психологический триллер с немногими актерами, основная часть которого разыгрывается в диалогах и отрывочных флэшбэках. Их настоящий смысл становится понятным только в самом конце. Тема свободы и ответственности затронута у самых оснований и раскрыта в художественном отношении очень выразительно, но без точек над I, как это наверное и должно быть в настоящем искусстве. (70) Сколько жизней и судеб детей переломано простым и "естественным" желанием родителей дать своим детям то, чего у них самих не было. Это - разновидность человеческого эгоизма, - реализовать свои несбывшиеся мечты и желания на своем потомстве. При этом аргумент "Я же - как лучше хочу" совешенно убийственный, он сразу ставит ребенка в сложную противоречивую и конфликтную ситуацию. Минимальная цена вопроса - отношение к родителям, максимальная - психологическая травма на всю жизнь. Иногда хотеть "как лучше" - хуже, чем ничего не хотеть...
(71) Объективность - идеал разумного человека. И этот идеал действительно идеален в полном смысле этого слова. Идея объективности настолько завораживает, что ей можно посвятить годы усилий. Вместе с тем, как бы это парадоксально не звучало, идея объективности всегда остается лишь идеей уже только потому, что первичное восприятие мира - глубоко субъективно и, если разобраться, ничего другого у нас нет. Субъективность - это тот первичный материал, из которого потом под действием культурной традиции и работы интеллекта возникают т.н. "объективные" понятия. Объективность - не есть бесспорный факт окружающего мира, а лишь только определенное философское правило, компедиум стремлений рациональной европейской цивилизации, нацеленных в конечном счете на заточение золотой птицы под названием "истина" в клетку рациональных понятий. Но этой птице слишком тесно там: биение ее крыльев то и дело слышится в доводах субъективизма Беркли и Юма, в вызовах Ницше и Шестова, в прозрениях Флоренского. В конечном счете, признание идеала объективности дает нам некоторый безличный внешний "авторитет", но вместе с тем забирает у нас часть нашей свободы: ведь выбор в этом случае делаем не мы, а наше стремление быть объективными. С другой стороны, преодоление объективности лишает нас "внешнего авторитета", но при этом мы вынуждены опираться на наши "внутренние авторитеты" (которые нужно еще отыскать). В этом случае наш субъективный выбор и наши решения будут свободными и ответственными. Личная отвественность и личная свобода по природе своей глубоко субъективны...
(72) Гераклит писал, что все происходит из огня и все превращается через огонь, и все становится огнем. Апостол Павел говорил, что на Страшном Суде огонь испытает дело каждого, и если его дело сгорит, то сам он спасется как бы через огонь. Святые подвижники писали про "огонь вещей", а Блез Паскаль в одну из бессонных ночей имел откровение в виде огня, о чем он написал в своем амулете. Основные качества огня - свет, жар и подвижность. Они являются вещественными символами духовных сущностей невещественного мира. Свет - символ святости и благости, жар - символ любви (или мучения), подвижность - символ легкости и нематериальности. В каждом из нас есть свой огонь - пока он горит, мы живем. Еще есть огонь испытаний: часто он сжигает нас дотла и, казалось бы, остаются лишь тлеющие угли или даже зола. Но потом, через некоторое время, наше естество обновляется другим Огнем, и мы рождаемся снова и снова, и мы готовы пройти через прошлый огонь еще раз, надеясь что на этот раз он не сожжет нас. Действия испытующего и обновляющего огней и болезненно и страшно, но это - единственный способ самопознания, совместимый с познанием Бога и приближением к Нему...
(73) Когда у тебя все получилось, и ты, наконец, достиг вершины, к которой так давно стремился, и все вокруг поздравляют тебя с твоим успехом, а поклонники твоего таланта отдают тебе то, что должны отдать, - когда все это нахлынет мощным мутным потоком и настойчиво повлечет тебя за собой, обещая многое и многое впереди - самое время... как следует посмеяться над собой! А потом, когда все утихнет - ... еще раз как следует посмеяться над собой! Хороший смех - как чистая струя воды смывает глянец и напыщенность с "медных труб", которые испытывают нас посильнее, чем "огонь" и "вода": не случайно ведь в поговорке "пройти огонь, воду и медные трубы" они стоят на последнем месте. В действительности, мы всегда смешиваем наши реальные достижения с ощущением успеха: первые куда скромнее и они - не повод для праздничной остановки, а, скорее, ступенька для движения вперед... Когда все то же происходит с близким нам человеком, смех над его успехом, конечно, неуместен - здесь есть, скорее, повод для внутреннего плача и... прощения. Нам нужно уметь прощать нашим близким их успехи так же, как и их грехи...
(74) Формула "Бытие определяет сознание" настолько же привычна, насколько универсальна: она успешно объясняет все локальные проблемы человека и, при некотором воображении и логике, все глобальные проблемы человечества. Однако, если хотя бы на время позволить себе задавать вопросы, то можно подумать над таким: мы полагаем, что бытие определяет сознание, потому что бытие действительно определяет сознание или бытие действительно определяет сознание, потому что мы так полагаем? Чтобы теория бытия, определяющего сознание, была самосогласованной, мы вынуждены без сомнений принять первое и успокоиться - что, собственно, и происходит. Выбрать второе - это в точности принять противоположную формулу: "Сознание определяет бытие", которая, конечно же, не лезет ни в какие ворота. Она противоречит всему нашему опыту, правда - и это кардинально меняет дело - почти весь этот наш опыт имел место под знаменем первой формулы. Что же получается? - Если сразу по существу, то мы вынуждены признать, что ни первая формула, ни вторая - обратная к ней, не имеют никакой самодовлеющей убедительной силы - ни опытной, ни тем более логической. Принять одну формулу или другую - это вопрос личного выбора... И мы даже понятия не имеем, как выглядела бы жизнь, в которой сознание большинства определяло бы их бытие...
(75) Ждать благодарности от того, кому мы чем - то помогли - это испортить малое дело малым, а отблагодарить того, кто нам самим помог - это завершить большое дело большим. Благодарность, таким образом, одновременно и должна быть и не должна быть, а благодарность и помощь вместе - одновременно и малы и велики. Эти логические парадоксы - норма для вещей духовного порядка.
(76)
Что стоит за обыденным словом? -
Диссонансы затерянных смыслов?
Консонансы забытых желаний?
Или отзвуки прошлых трагедий?
Что стоит за обыденной фразой? -
Острие нацеленной мысли?
Торжество неизбывных страданий?
Или завязь грядущих событий?
Что стоит за обыденным взглядом?
Отрицание разделенья?
Разделение отрицанья?
Откровение разделенья?
Что стоит за обыденным жестом? -
Может быть, подсознания скерцо?
Пантомимо прожитой жизни?
Или рондо жгучего взгляда? -
Тарантелла живого сердца!
(77). Выбор.
Представьте себе, что перед Вами две чаши, в одной из которых эликсир молодости и вечной жизни, а в другой - яд, действующий мгновенно и, увы, уже необратимо. Разумеется, выпить можно только одну. Как Вы поступите? Пока Вы думаете, можно рассмотреть различные варианты.
Человек практического склада ума, знающий себе цену - не выпьет ни одной, ибо журавль в небе хотя и высоко, но собственная цена еще выше;
Человек практического склада ума, не знающий себе цены - после нехитрого подсчета своих шансов, махнув рукой, все же выпьет одну из чаш: неведение о себе освобождает от горьких сожалений в случае проигрыша и от чувства досады в случае выигрыша, если вдруг его последствия не будут соответствовать ожиданиям;
Осторожный человек - постояв в нерешительности, скорее всего, отойдет в сторону. Любая из чаш заключает в себе непредсказуемость. Осторожность не любит непредсказуемости;