Книга 365 мыслей
Шрифт:
(80). Наша цивилизация развилась до невообразимой высоты, однако простые первобытные подручные средства в ней остаются как, ни странно, и актуальными и действенными. Однажды, курсе на 4 - ом я собирался сразу после сессии оправиться в поход. Готовиться приходилось одновременно и к сессии, и к походу и первое естественно досадно мешало второму. Но речь не об этом, а о том, что испытывая цейтнот, я прямо перед экзаменом по какому - то навороченному теорфизическому спецкурсу, заскочил в хозяйственный магазин на Ломоносовском проспекте и купил там топор для похода. Ничего так себе топорец, средних размеров с новеньким топорищем и немного блестящим от смазки лезвием. Я завернул его в газету и без всякой задней мысли положил его прямо в дипломат, так как ничего другого под руками не было, а нести его в руках по улице мне было как - то неловко. Когда я зашел в аудиторию на экзамен, то уже естественно забыл про свой топор. Я сел на свободное место, открыл дипломат, чтобы найти зачетку, увидел топор, который загораживал обзор,
(81). Реальность держится на каждом из нас. Просыпаясь утром, мы принимаем на себя ее часть. Иногда она легка и почти незаметна - это значит кто - то другой взял на себя больше, иногда она давит как тяжелый груз - это значит кому - то другому стало легче или кто - то "сломался" и выпал из нее. Реальность пластична, она держится на всех нас и наша экзистенциальная дрожь порождает волны, которые распространяясь по реальности достигают каждого и иногда резонируют с дрожью другого. И если когда - нибудь на Земле останется один - единственный последний человек, вся реальность мира повиснет на ниточке его одиночества и ... закончится вместе с ним!
(82). Из ночного: "...Мы начинали не названными и непознанными Тобой. Начало пути терялось во мраке памяти, и я не помню этого начала. Затем все стремительно понеслось. Я начал осознавать себя лишь в пути. На этом пути было невозможно остановиться и повернуть назад - можно было лишь стремительно лететь вперед.
И мы летели, - каждый своим путем. Пути других виделись мне безликими красными нитями, которые змеились со всех сторон. Они то расходились далеко и терялись из виду, то вдруг неожиданно сходились вместе. Их разветвления и узлы, которые я мог разглядеть, тут же оказывались далеко позади. Это были наши встречи и расставания. Иногда, на какое - то время мне казалось, что встречи, расставания, окружающая обстановка имели значение. Но, всякий раз, как будто очнувшись от крепкого сна, я обнаруживал, что все это не имеет значения. Ничего этого просто нет. Есть лишь движение вперед.
И мы летели вперед, не названные и непознанные Тобой. Поэтому я до самого конца не знал, кто я на самом деле и кто на самом деле, а не по видимости, были мои спутники. И никто не знал, куда мы летим, и когда закончатся наши пути. Каждый на своем пути встречал препятствия в виде гор, рек, людей и собственного беспамятства и должен был преодолевать их во имя цели, которая была никому неизвестна. Кто - то пренебрегал мной, кем - то пренебрегал я. Мы были слепые и беспомощные потому, что были неназванными и непознанными Тобой. Казалось, что этот путь никогда не кончится...
Как же все изменилось теперь, когда этот путь уже закончен. Теперь Ты познал каждого из нас и назвал каждого из нас его настоящим именем. Эти имена полны священного и таинственного смысла, их нельзя произносить. С благоговением и трепетом, задерживая дыхание, я наблюдаю величие Твоего ведения и глубину Твоей справедливости. Они - на Твоих избранниках, которые получили славу и силу Твою. Их немного и я могу их видеть, Тебя же я не могу видеть. Теперь весь мой путь стал понятен мне. Мне открылся его истинный смысл. Все, что было на пути, имело благой смысл, только я не мог знать его тогда. Даже если бы мне о нем рассказали, я бы просто не понял или не поверил. А теперь я понимаю потому, что Ты познал меня. От меня до Твоих избранников далеко...
Далеко позади себя я вижу многих из тех, кто не желал на пути подать мне руку для приветствия. Но теперь уже и это не важно. Путь закончен и благое всеведение Твое исполнилось. Я стою и созерцаю Твоих избранников, их светлые лица и их теплый свет. Они - словно ожившие иконы...
Только теперь, когда Ты познал и назвал нас, мы узнали друг друга по настоящему. Твое познание нас - как свет для нас. Как могли бы мы в темноте разглядеть черты лица и фигуры? Теперь в свете Твоего познания нас мы узнали друг друга такими, какие мы есть. А в пути мы все ошибались, - одни больше, другие меньше, но темнота лишает способности видеть любые глаза. Это непостижимое блаженство - вдруг узнать друг друга. Здесь мы все прощаем и все прощены и каждый точно знает, что наконец - то он проснулся..."
(Александр Мирзаян, Вот я вновь посетил)
83. Перфекционизм (стремление все доводить до совершенства) - тяжелое испытание, как для его носителя, так и для окружающих. Люди, достигшие вершин мастерства в какой - либо области, никогда бы не смогли этого сделать, если бы они были перфекционистами. Они сознательно ограничили область приложения своих усилий, а в остальном они были вынуждены были пофигистами. Перфекционист не может спокойно закончить ни одного дела, хотя прикрывается при этом разумным доводом: "Я же не могу делать плохо" или "Лучше хорошо или никак". Для окружающих при этом часто лучше "никак". После плотного контакта с живым перфекционизмом хочется написать большими буквами где - нибудь на стене в стиле граффити: ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПОФИГИЗМ!
(84) Счастье буквально - это с - частье, то есть обретение себя частью целого, и целого - частью себя. Восточный идеал мудрости - отрешение от мира и его страданий, избавление от иллюзии майи, достижение просветления и нирваны, - это очень разумный путь, который действительно навсегда уводит от несчастий. Но делает ли он человека счастливым? И, главное, - есть ли на этом пути место радости? Предельная точка, к которой приводит этот путь - абсолютный покой, статика, бесстрастное созерцание. Но мир - динамичен, в нем есть рождение и смерть, есть движения мыслей, чувств и эмоций, которые иногда выносят нас за пределы разумного. Элеаты, платоники и последователи Гаутамы Будды смотрели на видимый мир, как на иллюзию, от которой нужно освободиться. Но мир говорит с нами на том языке, который мы выбираем сами. Гераклит, Августин Блаженный, Ясперс и Шестов решали мировые проблемы на другом языке: движения, преодоления, страдания, смысла, смерти и возрождения и т.д. Быть может, с этой точки зрения наши мимолетные и преходящие эмоции, чувства и счастливые мгновения - это осколки какой - то большой Радости, которая когда - то была потеряна, но память о ней все равно осталась. И тогда, вопреки восточному взгляду на вещи, наши мимолетные эмоции и маленькие радости в свете этой большой Радости становятся бесценными. Смотря на привычные вещи в этом свете, мы начинаем различать совсем другой "идеал мудрости" (он, конечно, невозможен, но, конечно, достижим) - по осколкам Радости, рассеянным в этом большом и потерявшемся мире, восстановить Ее целиком сначала в себе, а потом и в своем окружении. Однако мы свободны в выборе своих идеалов и каждый видит и находит в этом мире то, что он в нем ищет...
(85) Если ты идешь по улице и никого не трогаешь, это не значит, что тебя тоже никто не тронет. Если ты делаешь другим добро, это вовсе не означает, что ты автоматом получаешь его от других. Если, вообще, ты живешь по правилам - общепринятым или своим собственным - это совсем не значит, что окружающий мир будет принимать в расчет эти правила и вообще будет обращать на них какое - либо внимание. Поверхностный взгляд на вещи здесь ничего не даст, кроме досады и раздражения на окружающий мир, его обитателей, мировую несправедливость, страну, народ, правительство и т.д. Но вряд ли досаду и раздражение можно считать настоящим решением. Настоящее решение лежит где - то глубоко внутри себя: нужно погрузиться в свои глубины и обрести там Океан, способный вместить в себя все (ну, или хотя бы многое) и при этом остаться тем же Океаном. Ты можешь растворить в своем Океане несправедливые события, впрочем, равно как и справедливые, оставаясь в его незамутненной глубине и наблюдая оттуда изнанку мира, на которой светлые озарения и глубокая скорбь образуют единый мерцающий узор...
(86). Кажется со времен Фрейда и Юнга люди начали сознательно бороться со своими т. н. комплексами. Практически каждый образованный человек, не чуждый идей рефлексии и самопознания, считает своим долгом выявить свои комплексы, а затем и освободиться от них с помощью мощных и далеко продвинутых методов аналитической психологии. Иногда создается впечатление, что этот процесс породил "комплекс собственных комплексов" или даже "комплекс комплексов других". Последний иногда называют "профессиональным чутьем психолога". Я - не психолог, поэтому могу позволить себе задавать вполне дилетантские вопросы - просто так. Первый (в предположении, что комплексы действительно существуют): "Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит это кому - нибудь нужно?" - И если комплексы существуют, значит, возможно, они выполняют в нашем Я какую - то функцию?. Т.е., может быть, как и пиво по утрам, они не только вредны, но и полезны? Если это хотя бы в малой степени так, то просто освобождаясь от них, мы лишаемся важного для нас в данный момент в данном состоянии механизма защиты от чего - то возможно весьма опасного, но последствия этого мы увидим много позже, когда они станут уже необратимыми. Кстати, народная мудрость давно догадывается об этом: выражение "человек без комплексов" имеет в быту скорее негативный оттенок, чем позитивный. И второй вопрос: не появились ли все комплексы человечества именно в тот момент, когда Фрейду (или Юнгу) пришла в голову идея о комплексах и он начал ее активно эксплуатировать? До этого момента коллективная и индивидуальная психологическая реальность человечества могла быть иной, но идея комплекса ее кардинально изменила и научно обоснованно направила ее в комплексную сторону. При этом изменилось не только будущее, но и прошлое: в свете идеи комплексов мы получили возможность нового истолкования истории конкретных личностей и роли личности в истории. Шестов всю жизнь размышлял о возможности изменения прошлого, - мы ее получили, правда вместо желанной Шестовым свободы, мы при этом обрели еще одну тюрьму...