Книга будущих командиров
Шрифт:
Превосходя немцев в численности машин, мы проигрывали им в другом: наша армия имела всего 35 тяжёлых танков и самоходных артиллерийских установок. Из 700 танков и САУ, которые встретились на поле боя с основной массой немецких машин, 200 были лёгкими. (Сто советских танков отражали удар, наносимый на Прохоровку с юга.)
Итак, утром 12 июля две лавины танков встретились и прошли в боевые порядки друг друга, как входят в промежутки зубья двух гребней. Сравнение с гребнями, однако, не даёт представления о той страшной энергии, с которой сшиблись противники. Всё вокруг на многие километры пришло в вихревое движение. Ревели моторы, лязгали гусеницы, били орудия, рвались
На первых порах с обеих сторон танкам помогали артиллерия и авиация. Но вскоре и орудия, и самолёты вышли из дела: снарядом, бомбой можно было поразить свой танк, так перемешались советские и фашистские машины. Артиллерия и авиация теперь действовали на флангах сражения, по резервам, спешившим к полю боя, по вторым эшелонам войск.
Танковое сражение разделилось на множество частей: в одном месте шёл наступательный бой, в другом – встречный, в третьем – оборонительный, там начиналась контратака, там устраивалась засада…
«Тигры» в этом сражении утратили своё преимущество, как теряет его длиннорукий боксёр в ближнем бою на ринге. Наши средние танки, подвижные Т-34, с небольшого расстояния хорошо пробивали борта «тигров»; истребители танков били по гусеницам и забрасывали остановившиеся танки бутылками с зажигательной смесью.
«Танки то сходились на близкую дистанцию, то расходились, пытаясь поразить друг друга в борт, – вспоминает очевидец полковник Чернышёв. – Когда выходила из строя танковая пушка или кончались снаряды, танкисты шли на таран. Стальные машины сталкивались с невероятным грохотом. С зияющими пробоинами в броне, с сорванными гусеницами и башнями горели сотни танков и самоходных орудий среди ржи, на склонах высот, почерневших от пепла. Поднимались столбы густого чёрного дыма и постепенно растекались в воздухе. Боеприпасы, находившиеся внутри горящих танков, взрывались, и огромные языки пламени и тысячи искр летели во все стороны. Башни с грохотом падали на землю».
Об отступлении, о выходе из боя никто не помышлял – ни наши танкисты, ни гитлеровцы. Враг дрался жестоко, умело, озлобленно. Весь цвет фашистских танкистов был здесь. Дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мёртвая голова», «Райх» – одни названия этих соединений, душой и телом преданных Гитлеру, говорят сами за себя.
Чем сильнее враг, тем выше слава его победителей! По «тридцатьчетвёрке» лейтенанта Бондаренко с ходу стреляли два «тигра». Лейтенант укрыл свой танк за горящим немецким. Враги решили, что советская машина подожжена ими. Четырьмя снарядами из-за огненного укрытия Бондаренко поджёг «тигра». Когда фашисты выскочили из люка, лейтенант расстрелял их из пулемёта. В это время стали бить два немецких противотанковых орудия. Бондаренко одно орудие разбил снарядом, второе раздавил гусеницами. Скоро героический танк загорелся. Тогда экипаж – автоматами, гранатами, ножами – стал сражаться с немцами, тоже выбравшимися из горящих машин.
Танковая рота гвардии старшего лейтенанта Калинина уничтожила 19 танков, в том числе два «тигра», раздавила два десятка пушек, истребила сотни гитлеровцев. Сам командир подбил 3 танка, два броневика и 3 пушки.
Вот запись, принятая радистом на КП армии: «Говорит двести тридцать седьмая. Стебельков. Подбил двух «тигров». Но и нас подбили. Весь экипаж ранен. Горим. Идём на таран. Дерёмся и погибаем, как коммунисты. Отомстите за нас».
Сотни танков и самоходок с нашей стороны были в этом сражении, сотни героических эпизодов можно было бы перечислить здесь.
У тебя могло создаться впечатление, что танковое сражение 12 июля было неуправляемым, что массы танков действовали стихийно или подчинялись только командирам, находившимся непосредственно в бою. Нет, конечно. Командный пункт генерала Ротмистрова находился на холме в стороне от Прохоровки. И многое происходило на глазах командующего. Вот получено донесение по радио: «Противник ведёт ожесточённый огонь из всех видов оружия. Имеются случаи танковых таранов. Прошу огневой помощи. Егоров». «Передайте, – отвечает командующий, – всё вижу сам. Положение на всех направлениях одинаково трудное. Побольше огня. Ни шагу назад».
И всё-таки есть места, где нашим танкистам тяжелее всего. Туда направляются офицеры штаба. В корпус генерала Бахарова уехал начальник штаба армии генерал Владимир Николаевич Баскаков. Вот он уже докладывает командующему: «Бахаров ведёт сильный огневой бой. Из 50 прорвавшихся танков противника уничтожено 20, остальные повернули назад. Говорю из танка. Сплошная дымовая завеса вокруг». Командующий знает, как тяжело там сейчас. И он обращается к боевому товарищу по имени: «Володя! Наступает кризис боя, и его надо нам во что бы то ни стало выдержать, назад ни шагу! Так и передай Бахарову. Сгорим, но ни метра назад!»
У Ротмистрова большие усы, их воинственность скрадывают очки. Под фуражкой на лбу капли пота. Он взволнован, мысль работает чётко. После анализа ряда донесений командующему становится ясным новое намерение противника: немцы начинают выходить в тыл его армии, замышляется окружение. Танковые и механизированные бригады из второго эшелона получают приказ выйти на угрожаемые участки. И вот уже угроза окружения снята.
Алексей Иннокентьевич АНТОНОВ, генерал армии. В годы Великой Отечественной войны был заместителем и начальником Генерального штаба Советской Армии.
Донесения всё идут и идут на командный пункт, сам командующий осматривает поле боя. Он чувствует: наступило равновесие в сражении. Тогда отдаётся приказ: чтобы склонить чашу весов на нашу сторону, ввести в дело танки КВ. Рация на командном пункте разбита вражеской бомбой. Карту, где командующий красным карандашом наметил задачу KB, повёз к танкистам штабной офицер. Резерв тяжёлых танков во второй половине дня вступил в бой.
…Вечером немцы прекратили наступление. Солнце садилось в дымную мглу. Обгоревшая земля пахла порохом и окалиной. На поле боя дотлевали развороченные танки. Между ними пробирались санитары, отыскивая раненых.
Обе стороны понесли огромные потери: три сотни боевых машин потеряли мы, четыреста – фашисты.
Хотя наши потери были большие, победа была на нашей стороне. 12 июля враг исчерпал свои наступательные возможности. На следующий день Гитлер отдал приказ – перейти к обороне. Так закончилась для немецко-фашистских войск операция «Цитадель».
А для наших войск заканчивался лишь первый этап Курской битвы – оборонительное сражение. Ты ведь помнишь замысел Верховного Главнокомандования? Измотать врага в оборонительном сражении, выбить его танки, а затем перейти в контрнаступление. Враг измотан, танки выбиты. Пора наступать.