Книга царей
Шрифт:
Федор торжествовал: Четвертной будет отомщен. Учитывая то, с каким цинизмом было совершенно убийство сотрудника милиции, суд должен был вынести смертный приговор.
Дело оставалось за малым – «расколоть» участников банды, чтобы показания в суде могли дать полную картину: кто убивал, как все происходило, что подтолкнуло совершить злодеяние, заведомо зная, что заплатить придется жизнью.
Будучи уверенным, что ждать, осталось пару дней, после чего он узнает, кто нажал на спусковой крючок арбалета, Федор мечтал об одном – заглянуть в глаза убийце.
Началом разочарования стало отсутствие
На вопрос, как удалось захватить Четвертного, главарь ответил: «Выскочил. Пистолет наставил. В героя решил поиграть. Луженый до ветра ходил. Возвращаясь мента увидел, размахивающего пушкой, долбанул по темечку лопатой. Стволы забрали, ксиву спрятали там же, за поленницей».
Позже были найдены и документы, и пистолеты, что не только подтвердило правдивость показаний главаря банды, но и загнало следствие в тупик. «Зачем Четвертной полез на рожон? Что заставило выйти из укрытия? Почему бандиты не говорят, кто убил? А главное, куда делся пятый? И где тот, при ком был арбалет?» Ни на один из вопросов у следователей не нашлось ответа. Чувствовалось, что бандиты чего-то недоговаривают. Но что и почему? Больше всего подходила версия, что боятся.
– Дилемма, – помнится, произнес тогда Мостовой. – Человек обречен, высшей меры не избежать. Зачем молчать, когда есть возможность облегчить душу? Нет же, уверяют, что не было пятого.
– И заметь, – выслушав Федора, подвел черту начальник отдела. – Позиция не одного, а всех четверых. За тридцать лет службы в органах я с такой солидарностью сталкиваюсь впервые.
Что насчет отхода из Потапово? Оказалось, никуда банда не отходила. Обнаружив в кармане Четвертного удостоверение сотрудника особого отдела МУРа, бандиты поняли: еще немного, дом, в котором собирались просидеть сутки, будет обложен со всех сторон. Выход один – бежать. Но куда? Дорога в поселок блокирована. Вплавь через озеро? А одежда, оружие? Опять же, вода холодная, февраль, даже не май. Приняли решение идти в обход.
«Мы не знали, что озеро вытянутое, – рассказывал Длинный. – Чтобы обойти, потребовалось бы часа три. Поняли, когда добрались до берега. Испугались. Кому охота за здорово живешь идти под статью, к тому же расстрельную. Лодку увидели, обрадовались, думали, что спасены. Хрен там. Раскинув мозгами, поняли: выход к трассе перекрыт, из деревни не вырваться. Натоптав возле берега, залезли в лодку. Проплыв сто метров, причалили. Лодку утопили. Сами огородами к ближайшему дому. К счастью, тот оказался заброшенным, не пришлось никого ни связывать, ни убивать. В дом входить не стали. Схорониться решили в погребе. Привязали крышку веревкой к поленнице, дернули, дрова завалили крышку. Захоти мусора проверять близлежащие строения, вряд ли кому в голову могло прийти, что под сваленными в кучу дровами спрятан вход в погреб».
Расчет оказался верным. Зачистка домов не дала результата. К тому же проверять не было надобности, все были уверены, что банда переправилась на противоположный берег.
«Поначалу надежды не было никакой, – рассказывал другой член банды. – Но спустя какое-то время поняли: сработало. Выбирались по одному, с интервалом в час, так больше было шансов добраться до города незамеченными».
Мостовой был в шоке. Взять всех и не получить ничего. Последней каплей стал допрос Мытника. При намеке на связь с бандой Натан пообещал поднять такую бучу, что не поздоровилось бы ни Мостовому, ни начальству. То, что еврей сделает все, чтобы не дать опорочить свое «честное» имя, сомнений не было. Мытник знал: у следствия нет ничего, что могло заставить говорить правду, ни единой зацепки, кроме кожаных плащей, что Мостовой видел на вешалке в коридоре. Была попытка уговорить прокурора дать разрешение на обыск, но тот и слышать не захотел, аргументировав отказ отсутствием оснований.
––
Подойдя к окну, Мостовой раздернул шторы. Лучи уходящего за горизонт солнца ударили по глазам так, что пришлось зажмуриться. Захотелось приоткрыть окно. Он даже успел потянуть на себя ручку, как вдруг проснувшийся от получасовой спячки телефон напомнил о себе протяжным надоедливым звоном.
Звонил начальник отдела криминалистики, которого Мостовой лично попросил проверить записную книжку.
– Товарищ полковник! – Торжествующе проговорила трубка. – Кораблев говорит.
– Я понял.
– Необходимо встретиться.
Внутри у Мостового похолодело: «Неужто надыбал что?» Стараясь не выдавать взбунтовавшихся внутри эмоций, решил не спешить.
– Ты на часы смотрел? – Произнес Мостовой голосом, отражающим больше безразличия, чем внутреннего воодушевления. – Рабочий день закончился два часа назад.
– Но вы, же на месте. И потом сами просили, разобраться с записной книжкой.
В душе у Мостового вновь похолодело. Только на этот раз холод был скорее приятным, чем отрезвляющим или предостерегающим.
– Нашел что-то интересное?
– Еще, какое интересное! – Причмокнул от удовольствия в голос.
– Тогда жду. И не забудь захватить лимон, а то, кроме коньяка, что стоит у тебя в шкафу, мне угостить нечем.
– Понял! – раздалось смешливое в трубке.
Глянув на телефон, Мостовой задумался: «Кораблев нашел! Интересно знать что? Я на три раза проверил, ничего такого, что могло дать хоть какие-то объяснения».
Взгляд коснулся стакана с лежащей поверх сигаретой. «Надо убрать, – подумал Федор Николаевич. – Хотя нет. Пусть стоит. Глеб принесет коньяк, будем поминать Четвертного вместе».
Глава 3. «Сефер млахим» – тайна записной книжки
С Кораблевым Мостовой был знаком двенадцать лет. Работая начальником районного отдела милиции, он еще тогда заприметил полного, вечно потеющего курсанта университета МВД, который был направлен в отдел для прохождения преддипломной практики. Что-то подсказывало, что из парня может получиться неплохой криминалист – слишком дотошным показался Мостовому Кораблев.
К тому же начальник лаборатории, под чьим руководством работал молодой специалист, жаловался: «Заколебал вопросами. До всего есть дело. А еще от него постоянно несет потом». Действительно, от Глеба несло потом так, будто тот проскакал сто миль за раз.