Книга царей

Жигалин Александр Петрович

Но ведь на ум потливость не влияла. Кроме того, с проблемой своей Кораблев боролся, как мог: дезодоранты разные, присыпки. Толку, правда, никакого, не считая, что запах становился еще невыносимее.

Что касается знания дела, здесь Глеб давал сто очков вперед как сокурсникам, так и сотрудникам, отработавшим в отделе по году, а то и по два. Превосходил он однокашников и в стремлении познания новых, более современных способов экспертиз. С радостью оставался, когда поступало срочное задание. И, что особенно важно,

был на «ты» с техникой.

Когда наступило время окончания практики, тот же начальник отдела, что жаловался на дотошного практиканта, сам пришел к Мостовому с просьбой подписать на имя ректора письмо – «Направить Кораблева для прохождения службы в их отдел».

– Криминалист от бога, – уверял майор. – Ему бы опыта и расторопности – цены парню не будет.

– А как же запах пота? – напомнил Мостовой.

– Пусть воняет. Главное, чтобы дело знал. Встретит женщину, та полюбит таким, какой есть – от потливости не останется и следа.

Слова майора оказались пророческими. Кораблев встретил ту, которая полюбила его таким, какой он есть. Произошло это на восьмом году службы.

Год назад Кораблев получил капитана. Ума палата, союз таланта и доброты. Можно было понять радость сотрудников отдела, когда генерал подписал приказ о назначении Глеба на должность старшего криминалиста.

––

Глеб не вошел в кабинет – ворвался. Тучный, пыхтевший, как паровоз, с трудом уместившись на просторном стуле, он загадочно глянул на Мостового.

– Не записная книжка, товарищ полковник, набор секретов. Кроме того, что записи зашифрованы, есть нечто такое, на что вам нужно обратить внимание.

Заняв место за столом, криминалист, листая книжку, задерживал взгляд то на одной странице, то на другой. Найдя, что искал, протянул Мостовому.

– Здесь нет листка. Вырвали. И вырвали, я так полагаю, специально.

– Ты хотел сказать, намеренно?

– Да, намеренно. На листке был набор знаков. Не цифр, не букв, а именно знаков.

– Шифр?

– Что не номер телефона и не номер банковской ячейки – это совершенно точно.

– Поясняй?

– Знаков пять. Телефонные номера в Москве семизначные. Есть города, в которых шестизначные, но никак не пяти. С банковскими ячейками еще проще: кроме цифр те разбавлены буквами.

Поправив очки, Мостовой поднял книжку, чтобы осмотреть страницы на свету.

– Продолжай.

– Рассмотреть знаки удалось при помощи микроскопа. Вырваны не один и не два листка – четыре сдвоенных. Микроскоп разглядел два наложенных друг на друга ряда знаков. Вырвали четыре листка специально, чтобы нельзя было прочесть запись. Кроме того, первый ряд наложился на второй, маскируя всю запись.

Раскрыв папку, Кораблев вынул лист и положил перед Мостовым. Полковник, глянув, перевел взгляд на криминалиста.

– Что это?

– Расшифровка записи – ??? ?????, ,????? ?? ????? ??

– Книга царей? – прочел вслух Мостовой.

– Да. «Книга Царей». Ее еще называют «Царь-Книга». Как «царь-колокол», «царь-пушка», – воодушевляясь, произнес Кораблев. – Хранится книга в Третьяковке. Десять тысяч страниц с семнадцатью тысячами миниатюр. Издана по приказу Ивана Грозного.

– Грозный издал, а запись не на русском?

– Иврит. Первый набор знаков означает «Сефер млахим». Второй – две книги – Цари I и Цари II. А все вместе – «Книга Царей».

– Иврит… «Книга Царей», – разглядывая запись, пробубнил Мостовой.

– Еще я не уверен, что книжка потеряна, – произнес Кораблев, не обращая внимания на то, насколько растерянным выглядит полковник.

У Мостового брови прыгнули вверх.

– Когда что-то теряют, – продолжил криминалист, – на наружной части остаются частицы инородных тел: трава, грязь, вода. Здесь же, кроме травяного покрова, не обнаружено ничего. Несоответствие фактов плюс показания свидетелей дают право утверждать, что записная книжка подброшена специально.

– Подбросили после того, как на месте преступления поработали криминалисты? Зачем?

– Чтобы не подобрал тот, кому книжка могла оказаться без надобности.

– Или чтобы дошла до наших рук.

– Возможно, и так.

¬– Если так, – глядя в глаза Кораблеву, Мостовой произнес фразу, к которой готовил себя заранее, – напрашивается один вывод: подбросив книжку, некто подсказывает нам, в каком направлении двигаться. Чтобы подсказка не выглядела явной, уничтожает запись. Не до конца. Вроде, вот тебе, полковник, ниточка, а что касается клубка – распутывай сам.

– Скорее всего.

Поднявшись, Кораблев вышел из-за стола. Не забыв вернуть стул на прежнее место, стоял и ждал, когда полковник скажет заключительное слово.

Мостовой не торопился. Он словно чувствовал: у Глеба есть что-то, о чем тот не спешит докладывать.

– Не нравится мне твой взгляд, майор, – произнес Федор Николаевич, глядя криминалисту в глаза. – Вроде, обосновал, в глазах растерянность. Утаил чего?

– Чего таить?

Кораблев сдулся настолько, что, обмякнув, стал похож на детский шарик, из которого вышла половина воздуха.

– Столько лет вместе. К тому же ваше умение видеть человека насквозь…

– А если по делу?

– По делу нет уверенности в правильности полученных результатов. Надо еще раз проверить.

– Ты, майор, как угодивший в плен партизан. Не молчишь, но в тоже время, ни слова конкретики.

– Микрочастицы на обложке записной книжки совпадают с микрочастицами одежды Мытника, что дает право утверждать о принадлежности данной вещицы покойному.

– Эка невидаль, я сразу сказал, что книжка Натана.