Книга царей
Шрифт:
– Я?
– Ты. Зная, что ответ кроется в тебе, пытаешься найти там, где его никогда не было. Прежде чем искать, следует знать, что ищешь.
– Я же сказал – ищу книгу.
Царь задумался.
– Книга есть. Искать надо там, куда никто никогда не заглядывал. При этом помни – истина в борьбе.
Открыв глаза, Мостовой с минуту не мог понять, где он. И только когда мысли по поводу сна стали уступать место реальности, сознание, включившись в работу, начало пичкать мозг информацией.
Где царь? И что означают слова
Процесс познания сна нарушил звонок телефона. Звонила супруга Федора Николаевича Арина Владимировна.
– Ты там живой?
– Живой, – ответил Мостовой.
– Слава Богу. А то мы тебя потеряли. Выходные, где намерен провести – в кругу семьи или, как всегда, на работе?
– Выходные?
– Да. Субботу, воскресенье. Нормальные люди предпочитают проводить их дома. Пьют чай с ватрушками, общаются с детьми, внуками.
– С ватрушками? Это хорошо, – представив себя в пижаме на кухне, тоскливо произнес Мостовой.
– Ну вот и славненько, – обрадовался застывший в ожидании голос. – Бросай все! Приезжай. Будем душу заблудшую лечить. Соскучилась, бедная, по теплу человеческому.
Представив, как сидя на кухне, пьет чай с ватрушками, полковник произнес в трубку: «Еду!»
––
Третьяковка открывалась в десять.
Подъезжая к Лаврушинскому переулку, Мостовой увидел длинную, похожую на змею, очередь и вспомнил: суббота – день посещения галереи школьниками и студентами.
Служебный вход оказался не заперт. Не имело смысла запирать то, что охранял двухметровый охранник. В черной форме, похожей на эсесовскую, тот напоминал скалу.
Увидев на спине охранника надпись «Скала», Мостовой не только не удивился, а даже наоборот – воодушевился. Чутье не обманешь.
– Куда? – произнес охранник, преградив дорогу.
– В галерею, – понимая, что без предъявления ксивы не обойтись, решил испытать судьбу Мостовой.
– Через центральный вход, в порядке общей очереди.
– Мне к директору.
– Позвоните в приемную, закажите пропуск.
– Но сегодня суббота.
– Приходите в понедельник. Таковы правила.
– В любых правилах бывают исключения.
– В наших – нет. Объект государственной важности. Проникновение является нарушением закона.
– А если вопрос, который следует обсудить, не менее важен, чем сам объект?
– Без пропуска нельзя.
Сделав шаг навстречу, охранник дал понять, что настроен он более чем решительно.
– Ладно, – доставая удостоверение в большей степени для себя, чем для охранника, произнес Мостовой. – Видит бог, я хотел по-хорошему.
Взглянув на фотографию, охранник, закашлявшись, начал отступать в сторону.
– Извините.
Стоило Мостовому пройти внутрь, как пришедший в себя охранник произнес:
– Вещи из карманов можете не вынимать. Решетка на металл не реагирует, две недели как сломалась.
– Спасибо за предупреждение, – улыбнулся Федор Николаевич. – Что касается правил, ты делал все правильно. Вот только лицо… Хотелось бы поприветливее.
Директора не оказалось на месте, и Мостовому ничего не оставалось, как обратиться к заместителю.
Глянув на удостоверение, та не стала задавать лишних вопросов.
– Не буду спрашивать, что заставило представителя уголовного розыска обратиться к столь важному для нас экспонату, как «Книга Царей», но уже то, что люди в погонах заинтересовались историей государства Российского, говорит о многом. Идемте. Познакомлю с человеком, который знает о «Книге Царей» все. Но для начала вы должны взглянуть на саму книгу.
«Наконец-то! – Подумал Мостовой. – Еще немного, и я смогу увидеть то, на что не дал взглянуть во сне Грозный. А еще я буду знать о «Книге Царей» то, чего не знал сам царь».
Ознакомление с экспонатом происходило при участии экскурсовода – молодой симпатичной девушки, недавно окончившей институт, робеющей при каждом вопросе, особенно когда Мостовой начал расспрашивать о стоимости книги и том, были ли попытки хищения.
Экскурсовод краснела, терялась, тем не менее, ей хватило пяти минут, чтобы донести до сознания гостя, насколько значимы в плане воспитания молодежи подобные экспонаты.
Столько же понадобилось времени, чтобы Федор Мостовой смог проникнуться гордостью за тех, кто создал книгу, за величие ее содержания, за то, что во времена царствования монархов к книге имели право прикасаться только сами монархи. Простому люду она была недоступна.
Дальше последовала бомбардировка фактами, касающимися восстановления книги. В это время Мостового посетила мысль: «Еще пара минут, и я сойду с ума от переизбытка информации».
Выручила заместитель директора.
– Ну что, ознакомление прошло успешно? – произнесла та, сверкнув очками.
– Не то слово, – поспешил заверить Мостовой.
– В таком случае прошу следовать за мной.
Идя по коридору, заместитель директора представляла собой эталон загадочности: подергивание плечами, поправка прически и особенный взгляд, хитроватый настолько, что Мостовой стал ощущать себя похожим на экспонат.
Миновав один зал, вошли в другой. Прошли по коридору, свернули направо, спустились двумя этажами ниже.
Дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен» открылась так, будто спала – нехотя и со скрипом.
Назвать подвалом помещение, в которое привела заместитель директора, у Мостового не повернулся бы язык. То была не просто комната, то было пристанище волшебства. Обилие света, белый потолок, белые стены придавали мастерской столько восторженности, что смотреть приходилось широко распахнутыми глазами. Нечто подобное Мостовой испытывал, когда попал в отделение реанимации. Недоставало капельниц, а также всего того, отчего по спине начинали бегать мурашки.