Книга цвета пустыни накануне дождя. Часть 1
Шрифт:
– Надеюсь, кормят здесь лучше, чем общаются! – воскликнул я, вдруг решив сохранять бойкий настрой, и решительно зашагал к дверям, не обращая больше ни на кого внимания.
Остальные поступили так же, и в итоге в столовую я вошёл одним из последних. Тогда я, конечно, ещё не знал, что она называется столовой, да и всё, что происходило внутри было для меня удивительным.
Оказалось, что еду не подают на стол каждому, а, наоборот, каждый берёт свою еду сам, ставит на небольшую дощечку и несёт к столу, а после еды бросает грязные миску, чашку и ложку в специальный чан.
Помнится, в первый раз я забыл взять ложку и возвращался за ней, а потом оказалось, что у меня нет на дощечке хлеба, хотя я точно помнил, что брал его, когда же я вернулся с хлебом, то обнаружил, что пропал мой компот вместе с кружкой. Подумав, я решил не возвращаться за компотом, а сначала спокойно съесть суп.
Тогда меня удивило, как много нарезанного хлеба лежало в корзинке, и никто не следил за тем, кто сколько взял. Я даже задумался, не оставить ли кусочек про запас, но вспомнил о половине маминой лепёшки и оставил эту мысль. Больше ничего подобного мне на ум не приходило: сейчас, вспоминая времена, проведённые в академии, я понимаю, что совершенно не был обеспокоен мыслями о пропитании, что ни до, ни после со мной уже не случалось, исключая, пожалуй, первое время жизни на острове, но об этом пока рано.
Суп тогда мне показался почти безвкусным и холодным, а вот компот, за которым я всё-таки, конечно, сходил ещё раз, мало того, что был обжигающе горячим, он ещё пах какими-то травами, и пока я дул на него и отпивал по маленькому глоточку, мысли унесли меня на удивительные острова, где росли огромные растения, в которых жили диковинные звери, которых не видел ещё ни один из живущих. Тогда над кружкой компота, обжигавшей губы сильнее самого компота, я вдруг обрёл несбыточную мечту, даже не подозревая, что до воплощения её осталось менее дюжины дюжин дождей.
Я вдруг обнаружил себя, одиноко сидящего среди пустых столов и перекатывающего по дну кружки какой-то маленький тёмный плод. Вероятно, меня оторвал от мыслей грохот чана с грязной посудой, которой тащил по полу служитель столовой. Плод со дна кружки оказался совершенно пресным в сравнении с самим компотом, я оставил кружку на столе – миску я выбросил в чан, когда ходил за компотом – и вышел из столовой.
Лестница слева от двери, ступени которой были каменные, а перила деревянными, удивительно гладкими от частых прикосновений, приводила на последний этаж к длинному коридору вдоль окон, напротив которых располагались двери с различными надписями. Я прошёл вдоль них в одну сторону, потом вернулся и прошёл в другую, и всё гадал, что же таится за этими дверями. Некоторые буквы были мне знакомыми, но читать их я не умел и полагал тогда, что за дверями непременно располагаются всякие разные детали корабля, которые мы будем изучать.
Я не решался заглядывать внутрь, чтобы не рассердить обитавших там учителей, но предпоследняя дверь была открыта настежь, никого внутри не было, а всё пространство заполняли столы и стулья. Я удивился, чему можно учиться сидя, потом решил, что здесь, наверное, читают. Это вернуло меня мыслями к своему знакомому с книгой, и я надумал найти его и попросить научить меня читать буквы, а заодно выспросить у него хоть какое-то имя.
Я нашёл его на старом месте, на скамейке у дома учителей. Он склонился над книгой, солнце всё так же светило ему прямо в макушку, но он вроде бы ещё не спал. Возможно, просто не успел заснуть. Я, нарочно погромче топая, подошёл и сел рядом с ним, разглядывая стену учительского дома. В некоторых местах, перед окнами, стена имела выступы, окружённые перилами, на которые, видимо, можно было выходить. У некоторых таких выступов даже имелась своя крыша.
– Зачем кому-то выходить из окна, если снаружи дождь? – спросил я будто бы сам у себя.
Мой знакомый вздохнул, оторвался от книжки и, видимо, посмотрел в ту же сторону, куда и я.
– Там двери есть. Это балконы.
– Аа, – сказал я. – Ясно.
Голос же мой выражал, что на самом деле яснее мне ничего не стало, я специально состроил такой голос, но объяснения не последовало, знакомый мой снова уткнулся в книгу. Тогда я задал уже прямой вопрос:
– Слушай, а как тебя всё-таки зовут?
– Я же сказал тебе, здесь не называют имён.
– Ну а как тебя называют тогда?
– Ещё пока никак. Никто не придумал, как меня называть.
Я помолчал. Я вдруг вспомнил, что Крючок назвал меня мотыльком. "Неужели теперь меня все будут звать мотыльком?" – подумал я.
– Тот… Крючок… Назвал меня мотыльком. Неужели теперь все меня будут так звать?
– Мотыльком? – знакомый вдруг захлопнул книгу и переспросил: – мотыльком?
– Ага, мотыльком, – я старался сохранять спокойствие, – мотыльком.
– Ты как-то не очень похож на мотылька. Ну то есть совсем. Должно было что-то произойти, чтобы он так тебя назвал, – он уставился на меня во все глаза и от его полусонного состояния не осталось и следа. – Что-то очень интересное, наверное?
– Наверное, – сказал я, пожимая плечами. – А откуда ты знаешь, что его зовут Крючок?
– Ну… Это я его так назвал… Должно быть он теперь очень зол на меня…
Он помолчал то ли вспоминая что-то, то ли раздумывая, а потом, видимо решив, что иначе из меня никак историю не вытащить, продолжил:
– Он всё приставал ко мне с игрой в карты, а играть с ним в вайтвальтера – это гиблое дело, я сразу понял, что у него все карты меченые. В общем, когда он уже даже хотел отнять у меня книгу, я отпихнул его и сказал, мол, Крючок, лучше тебе со мной не связываться, если не хочешь неприятностей… – ещё немного помолчав, он добавил: – А называли меня Бочкариком… То есть сначала Умником, а потом Бочкариком… Но недолго.
– Что? Как? – теперь я уставился на него, оторвавшись от созерцания балконов или как их там.
– Хех, Бочкариком… Это, наверное, забавная история, если её попытаться рассказать… Но тогда сначала рассказывай ты.
– Я… Ну я встал на кровати, чтоб дотянуться до окна, а она упала. Я держался за окно и боялся прыгать, так и висел там… под окном…
– Ха! – сказал он. – Хаха! – он не смотрел на меня, а, наверное, представлял эту картину. – Даа, смешно… Даа… – он помолчал, а потом стал рассказывать каким-то ровным голосом, совершенно без эмоций: – Ну значит, сначала я был просто Умником. Многое, из того, что преподают на первом курсе, я уже изучил дома. У отца хорошая библиотека, да и дед немало способствовал моему образованию – научил меня читать… слова и звёзды… Потом я уже учился сам… Хотя, конечно, больше читал про приключения… или про старую жизнь, историю то есть.