Книга цвета пустыни накануне дождя. Часть 1
Шрифт:
Вот и сейчас, он только поднял руку в приветственном жесте открытой ладонью ко мне и кивнул, а я уже был готов считать его старым другом семьи, вернувшимся из длительного путешествия. В ответ я тоже поднял вверх руку, выпустив меч как раз в тот момент, когда он уже поднят достаточно высоко над землёй, чтобы под своей тяжестью устремиться вниз и воткнуться в землю. Я, конечно, специально тренировал этот приём, мне казалось, что он сможет обратить на себя внимание, и так и случилось. Меч воткнулся в землю и слегка покачивался из стороны в сторону – что позволяла его гибкость –, при этом оставаясь у меня под рукой – в любой момент я мог схватить его, но всё ещё держал руку поднятой, давая возможность наблюдавшим самим всё прояснить для себя.
Торговец ещё некоторое время следил за покачиваниями меча, затем обернулся, взглянул на отца и вдруг громогласно расхохотался, да так внезапно, что я, должно быть, даже вздрогнул. Смех его, впрочем, звучал ничуть не обидно, а напротив, как и взгляд, настраивал на дружеский лад.
– Приятель, твой отец рассказал мне, что ты изготавливаешь лёгкие клинки, которыми не стыдно воспользоваться и опытному старцу, силы которого начинают оставлять его, а молодому отпрыску, первый раз берущему в руки оружие, будет овладеть им совсем несложно. Я воспринял его слова как излишнюю похвалу любимого сына, но теперь вижу, что моё воображение меня подвело, и такой клинок и вправду имеет право на существование. Если ты позволишь, я бы хотел рассмотреть его поближе.
Я никогда раньше не слышал слова "клинок", но как только оно первый раз коснулось моего слуха, я понял, что никак иначе уже не стану называть свои мечи. Я строго вверх подкинул клинок, дремавший до этих пор под левой рукой, в воздухе схватил его почти за самое основание и уронил рукоятью вперёд к торговцу. Необходимо было укрощать его падение, иначе я бы не смог его вовремя остановить, и ударил бы рукоятью о землю, и, хотя и не тренировал данный приём, но хорошо знал свои клинки, поэтому всё прошло как нельзя удачно: рукоять прошла уровень пояса торговца, я движением кисти на противоположном конце поднял её чуть выше, и теперь клинок вошёл в равновесие, покачиваясь вверх-вниз на расстоянии вытянутой руки старого знакомого. Я только не рассчитал того, что ладонь моя будет недостаточно сухой, чтобы надёжно сжимать меч, и вот мне уже пришлось прилагать дополнительные усилия, чтобы удерживать его за гладкую сталь, но доброжелательный, всё ещё широко улыбающийся гость, поднял руку и принял ладонью рукоять клинка.
Я опустил руку, упёр её в бок, правую положил на клинок, воткнутый в песок, и стал наблюдать, как торговец разглядывает меч, удерживая его обеими руками. Сначала он поднёс его чуть ли не к самому носу и просмотрел по всей длине, потом зажав самый кончик двумя пальцами выгнул клинок сначала в одну сторону, потом в другую, затем занёс за спину и нанёс несколько ударов по воздуху из-за спины, вверх и в сторону, а после произнёс:
– Я дам хорошую цену за оба клинка.
– Я не могу их продать, – тут же ответил я, и затем добавил: – я изготовил их специально под себя, Вы можете взять предыдущие варианты, которые…
– Погоди, – перебил он меня, – у меня есть к тебе предложение: сейчас я забираю эти два клинка, а спустя двое дождей мы вернёмся, я отдам тебе твои клинки, а заберу у тебя все, которые ты успеешь сделать за это время.
Я бросил взгляд на отца: тот стоял в тени лавки, сложив руки в карман кожаного рабочего фартука, и не подавал в ответ на мой взгляд никаких знаков, однако, мне показалось, что я заметил в его слегка прищуренных глазах тот задор, который мне часто доводилось видеть в те времена, когда отец только начал меня учить ремеслу, а я показывал немалый успех в обучении.
– Вы даёте хорошую цену? – деловито спросил я, возвращая взгляд на торговца.
В ответ тот снова взорвался смехом и стукнул ладонью по стойке, поворачиваясь к отцу. Тот тоже раздался в улыбке и неспешно кивал, глядя выше крыш будто бы в никуда. Я бросил взгляд в ту же сторону, ничего особенного там не увидел, выдернул меч из земли и протянул его торговцу.
– Будьте с ними аккуратнее. Они легко разрубят кость, но всё же не стоит заменять ими разделочный нож каждый раз, когда Вы садитесь есть.
Тот залился новым приступом своего особенного беззлобного смеха, от которого и мне становилось весело и спокойно.
– Я уже и не помню, когда разделывал мясо самостоятельно, – произнёс он, не переставая смеяться, отчего некоторые звуки проглатывались, – трактирщики знают, как готовить мясо для путешествий. Поинтересуйся, это может тебе пригодиться в будущем.
Под конец фразы он уже совсем закончил смеяться и теперь смотрел на меня, широко улыбаясь, будто бы уже знал о моей судьбе куда больше меня самого. Долго выдерживать такой взгляд было решительно невозможно, я поднял руку в прощальном жесте и вернулся во мрак кузни. Ни один из винглингов за прошедшее время не изменил своего положения.
Достав все свои прошлые мечи, я отобрал половину, разложил на верстаке и прикидывал, какие из них получится быстро и успешно перековать в клинки для тренировок, однако, матушка, появившаяся в кузне, чтобы позвать отца к ужину, оторвала меня от этого занятия, а уже на следующий день у меня с отцом состоялся разговор, положивший конец моим тренировкам у дерева.
Выяснилось, что отец давно сотрудничал с торговцем, изготавливая особого рода закрученные кольца, куда с легкостью пробрасывалась бечёвка, но не могла самостоятельно соскочить обратно. Такие кольца широко использовались в полётных люльках, а кольца моего отца выгодно отличались тем, что не перетирали бечеву под нагрузкой, ну или причиняли ей минимальный ущерб в сравнении с кольцами других мастеров. Наверняка, все важные бечёвки проверялись перед каждым очередным полётом, но менять каждый раз на новую, вне всякого сомнения, оказывалось накладнее, чем использовать качественные крепления. Знакомые мне торговцы всегда закупали у отца некоторое количество колец, которые начинали пользоваться спросом и в других поселениях, а вместе с тем и наконечники для арбалетных стрел, но, конечно, на продаже мечей можно было заработать гораздо лучше, и с тех самых пор, как я начал работать с мечами, отца уже не покидала надежда, что однажды ему удастся заинтересовать торговцев результатом моего труда, а мне самому в итоге – отправиться учиться в корабельную академию.
Случилось так, что утром, как только мы ушли в кузню, к нам в дом постучались братья Вихора и попросили мою матушку оказать ему помощь. К матушке иногда прибегали дети, наступившие босой ногой на какую-нибудь ядовитую тварь, тогда матушка изготавливала месиво из муки и мякоти кактуса, промывала кактусовой водой рану, делала надрез, помещала туда месиво и заматывала чистыми полосами тряпья. Отроком я однажды наблюдал за этим действом, но плохо переносил вид крови, поэтому всякий следующий раз избегал этого зрелища, а меня самого судьба уберегла от знакомства с укусами обитателей песков. Иногда – обычно наутро – укушенный уже не мог дойти самостоятельно, тогда за матушкой приходили дети, чтобы отвести в дом к больному. Но в этот раз повреждения были немного другого рода.
Вернувшаяся с перевязок матушка поведала отцу о вчерашнем происшествии у ворот города, тогда он и провёл со мной разговор, дав понять, что мне сейчас стоит полностью сосредоточиться на работе, оставив как тренировки, так и мысли о чём-то кроме обучения в академии.
Двое дождей я провёл в кузне, делая перерыв только на еду и сон. Отец в основном занимался шлифовкой и подгонкой рукоятей, заказанных отдельно у мастера резки по кости, а также иногда пытался поправить баланс, утяжеляя эфес. Не все клинки были одинаковыми: некоторые получались тоньше и длиннее других, некоторые короче и более выгнутыми – я не знал, какие понравятся больше, да к тому же решил, что торговцам будет на руку разнообразие товара.