Книга Джошуа Перла
Шрифт:
Это была моя сумка.
– А ты? Куда ты направлялся? – спросил он, впервые говоря мне «ты».
Я не знал, что ответить. Я бежал от тоски, но с какой целью? В поисках утешения?
Он не отставал:
– Ты был один?
– Да.
– Сколько тебе лет?
– Четырнадцать.
– Тебя не будут искать?
– Кто?
Он стоял в лучах солнца, а я смотрел против света.
– У тебя есть семья?
У меня была целая коллекция родственников всех возрастов, но в ближайшую неделю никто из них не собирался меня искать. Не зная, что
– А у вас есть семья?
Его лицо снова превратилось в черную дыру, где вопросы исчезали навеки, а ответов приходилось ждать несколько световых лет. Открылась дверь, и вошла одна из собак, похожая на волка.
Хозяин принялся выгружать на стол содержимое моей сумки.
– Что вы делаете?
Я хотел подняться, но забыл о вывихнутой лодыжке: мне показалось, что в ногу пару раз выстрелили из ружья. Я рухнул на кровать с криком: «Вещи хрупкие! Не трогайте!»
Он копался в моей сумке и раскладывал предметы, выстраивая квадрат.
Теперь на столе лежали нож со стопором, тетрадь, фотоаппарат, шесть пленок в серых и черных коробочках и маленькая камера модели Super-8.
– Оставьте, пожалуйста…
Сперва он взял в руки фотоаппарат.
– Я собирался выбросить это в реку, – сказал он.
Сердце мое заколотилось. На пленках было единственное, что осталось мне от нее. Несколько еще не проявленных фотографий. Мое сокровище.
– Не знаю, зачем ты явился ко мне со всем этим.
– Я заблудился. Я не собирался приходить к вам.
– Это твои вещи?
– Да.
Если честно, фотоаппарат принадлежал моему отцу, камера – матери, а пленки я взял из комода у нас в гостиной. Так что, по правде говоря, я не владел ничем, кроме воспоминаний, зафиксированных на пленке. Да и воспоминания уже не внушали мне уверенности: мои ли они?
Мужчина повернулся ко мне спиной. Кажется, он размышлял.
Сегодня мне известно, как в той комнате за несколько секунд крепко-накрепко завязались узелки наших судеб. Я отлично представляю, что было бы с моей и его жизнью, если бы сумка утонула в реке. Зачем он потянул за тоненькую ниточку, именно ту, которая подвергала его опасности? Ведь он и без того годами жил в страхе. Зачем он выбрал самый ненадежный путь?
Он протянул мне фотоаппарат.
Как он мог предугадать, что этот величайший риск – риск доверия – впоследствии спасет его?
Думаю, нас обоих спасла жестокая девушка, запечатленная на пленке. Я вспомнил о ней – и на глаза навернулись слезы. Как раз в эту секунду он обернулся.
Прошло еще немного времени. Хозяин собрал мою сумку и бросил на кровать.
– Не пользуйся этим, пока ты в моем доме, хорошо?
Дверь заскрипела. Вошли остальные собаки.
– Ты понял?
– Да.
4. Девушка
На третий день мне удалось дойти до камина. Но я не слишком обрадовался. Я всё меньше торопился выздоравливать. Дом с его темным деревом и черепицей зачаровал меня. Он защищал от тоски.
Прислонившись плечом к стене, я смотрел на расстояние, которое преодолел, и не верил своим глазам. Старое кресло рядом со мной напоминало жабу, гревшуюся у камина. Сесть в него я не решался. Благодаря теплу и свету очага казалось, что кресло дышит. Стена, составленная из чемоданов, тоже выглядела живой. С первой же секунды я проникся к ней симпатией.
Наверху слышались шаги хозяина. Он редко поднимался туда – только чтобы отнести свои загадочные чемоданы да поздно вечером, когда приходила пора ложиться спать, потому что внизу я занимал его постель.
Я был одет в ту одежду, которую в первое утро нашел у себя на кровати. Никогда раньше я не носил ничего подобного: великолепные штаны из ткани более плотной, чем театральный занавес, вязаный черный жилет, носки до колена.
Меня принимали как почетного гостя. Хозяин дома ни разу не спросил, когда я планирую уехать.
Я слышал, как на улице резвятся, купаясь, собаки. Я прекрасно чувствовал себя, стоя в полутьме. Едва наступала ночь, на окнах опускались темные занавески. Ни один луч света не проникал в спальню.
Я пытался представить себе жизнь хозяина дома.
Он жил в стороне от мира, занимался непонятными делами, записывал что-то в тетради, перебирал неведомые коробки и чемоданы, словно готовясь в любой момент взять свой огромный багаж и уехать. Почему его жизнь стала такой? Я отодвинул занавеску и увидел в окно, как он собирает последние осенние овощи в огороде, располагавшемся на узкой полоске между домом и рекой. Несколько часов в день он охотился в лесу, а потом возвращался с кроликом или с птицей, которую волокли собаки.
Стоя у камина, я заметил на одном из столбов, подпиравших потолок, маленькую рамочку. Балансируя, как эквилибрист, чтобы поменьше наступать на больную ногу, я подошел поближе и разглядел старую черно-белую фотографию. На ней был снят кусочек тротуара и огромная витрина магазина. Снаружи шел снег, дверь была приоткрыта, и внутри стояли мужчина и женщина, наверное, владельцы лавки. На витрине красовалось восемь букв, блестящих, словно на вывеске ювелира:
СЛАДОСТИ
А над этим словом:
Дом П.
Лавочка «Дом П.» казалась простой и изысканной. На тротуаре в снегу стояли три коробки, готовые к доставке. В правом нижнем углу фотографии кто-то написал:
Скоро Рождество!Дела идут прекрасно.У нас всё хорошо. Береги себя!Не трать силы понапрасну.Я также разобрал дату, неловко выведенную уже другой рукой: 1941.