Книга Легиона
Шрифт:
— Хотя бы с того, что факты должны стать достоянием… ну, если не общим, во избежание паники, то по крайней мере науки и систем безопасности на государственном уровне. Неужто не понимаешь, насколько это опасно? А если ОНО вдруг начнет развиваться и трансформироваться? Даже подумать страшно.
— Достоянием… — Марго безнадежно махнула рукой. — Ты не представляешь, сколько диких и странных дел похоронено в наших архивах. Правовая система отторгает все необъяснимое, и если подумать, так оно в общем и правильно. И сейчас мое начальство, наоборот, делает вид, что это нас не касается.
— Начальство… подумаешь. Тебе строптивости не занимать.
Словно в подтверждение его слов, в кустах пиликнула какая-то птаха, и Марго подумала, как хорошо сейчас будет свернуться в постели калачиком.
— Ладно, — сонно кивнула она, — отложим до завтра.
Порешили на том, что сейчас Платон отправится вместе с сыном, проводит его в плавание, потом вернется в деревню, и к концу отпуска Марго устроит свои дела так, чтобы погостить у нее в Петербурге и оказать ей моральную и мозговую поддержку. Но судьба рассудила иначе.
Сначала все шло по плану. Марго вручила им ключи от своей городской квартиры, и они отбыли, выпив с ней на прощанье шампанского, с подтекстом «счастливого плавания». Оставшись одна, Марго с усердием копалась в огороде и хлопотала по дому, в меру способностей наводя в нем уют. Но в условленное время Платон не появился, хотя учебный корабль ушел в рейс точно в срок — Марго отследила репортаж об этом по радио. А через неделю пришла телеграмма: «Приезжай».
Дверь ее квартиры только после второго настойчивого звонка открыл человек, которого она сперва не узнала — это был Платон, только постаревший лет на пятнадцать, седой, небритый и пьяный.
Марго мгновенно догадалась, что случилось несчастье, но подробности выясняла в течение трех дней. Мысли его были сбивчивы, а речь — бессвязна, но Марго не пыталась стимулировать последовательность изложения, чтобы избавить его от детального восстановления пережитого ужаса.
По разрозненным фактам схема эпизода получалась предельно простая. Они прожили спокойно несколько дней, ходили в кино, посещали музеи и один раз прокатились за город, в Петергоф, поглядеть на фонтаны. Раза два на Олега накатывали беспричинное беспокойство и возбуждение, но Платон посчитал их предотъездными эмоциональными всплесками. Накануне отплытия курсантам было предписано прибыть на борт судна к двадцати-ноль-ноль, и в три часа дня, пока отец сооружал дома некое подобие прощального обеда, Олег вышел купить какие-то мелочи, вроде расчески и зубной пасты. Полчаса на это было более чем достаточно, и когда он к четырем не вернулся, Платон настолько встревожился, что выглядывал несколько раз в окно и на лестницу, и как только позволили кулинарные обстоятельства, в половине пятого выключил духовку и пошел искать сына.
Далеко ходить не пришлось: внизу у подъезда уже суетилась милиция и стояла «скорая помощь». Их вызвала дворничиха, сначала решившая, что в закуток под лестницей забрался поспать пьяный, и тут же наткнувшаяся на лужу крови. Его отвезли в реанимацию, но врачам ничего не удалось сделать.
— Тебе повезло, что не в квартире, а под лестницей… Как бы ты потом здесь жила? — пробормотал Платон с мрачной усмешкой, перешедшей в болезненную гримасу, и Марго в его словах померещился скрытый упрек.
— Если бы я вышел на полчаса раньше, кровотечение можно было остановить… если бы на полчаса раньше, можно было успеть… если бы на полчаса
Орудие самоубийства, складной нож со многими лезвиями, лежало на подоконнике, и Марго машинально отметила его присутствие здесь как недопустимый промах милиции.
Несмотря на свою угрюмую отрешенность, Платон перехватил ее взгляд:
— Немецкий… это я ему подарил… представь себе, я и подарил… он любил перочинные ножи и всегда их терял… а вот этот не потерял… этот почему-то не потерял… лучше бы он его потерял…
Марго чувствовала долю своей вины в происшедшем. Располагая достаточно зловещей информацией, она не отнеслась к ней серьезно. И вот ее легкомыслие обернулось такой страшной бедой. Она не верила, что это случайность. ОНО вычислило, нашло квартиру Марго. Значит, ОНО — умное. Лола ведь ни разу у нее не была. Следовательно, ОНО идентифицировало личность Марго и ее жилье. То, что ОНО не могло внедряться в сознание Марго, как выяснилось, не мешало ЕМУ следить за ней, пеленговать, или что-то еще в этом роде. Кроме того, у Лолы есть ее телефон. Профессиональная подозрительность подсказала Марго выяснить, кто мог иметь доступ к записной книжке Лолы. У Марго вдруг возникла отчаянная, жгучая ненависть к Паулс, звериное желание зарезать ее вот этим самым ножом, но привычная правовая дисциплина ума мгновенно погасила стихийную вспышку ярости. Кроме того, словно ощутив ее нелепый порыв, Платон бросил короткий, как ей показалось, агрессивный взгляд на лежащий на подоконнике нож.
Марго молча налила водки ему и себе.
— Вот тебе и ответ, — после паузы медленно и глухо произнес Платон, с тупой сосредоточенностью глядя внутрь фужера, — вот она, обратная связь… да уж, вот такая обратная связь…
Несмотря на глубокое шоковое состояние, а может, именно благодаря ему, он явно проникал в мысли Марго, или, по крайней мере, чувствовал, о чем она в данный момент думает.
— Если за этим стоят люди, — сказала она негромко, но с нажимом на каждое слово, — я их найду.
В его неподвижном, мертвом взгляде ничто не шелохнулось, и она не могла понять, слышит ли он ее.
— Мы их найдем, — добавила она, и опять с его стороны не было никакой реакции.
Марго налила водки снова.
За свою не такую уж долгую, но отнюдь нелегкую жизнь она выработала определенную стратегию поведения в стрессовых ситуациях. Нельзя затевать серьезных дел — они неизбежно в дальнейшем будут нести отпечаток этого стресса; нельзя делать ничего, требующего принятия взвешенных решений — в них обязательно появятся грубейшие ошибки. Можно ставить перед собой и тупо преследовать лишь простейшие ясные цели, и из них — только неотложные и совершенно необходимые.
В соответствии с этой, недешево доставшейся ей премудростью, на ближайшие дни она наметила три очевидные задачи. Во-первых, не дать Платону повредиться в уме или учинить над собой насилие. Во-вторых, не прекращая за ним наблюдения, переселить его в другое место, чтобы вывести из-под удара, на случай, если ее квартира просматривается пока невидимым, но от этого не менее опасным врагом. И, наконец, выяснить, мог или не мог Олег иметь какой-нибудь мимолетный, случайный, хотя бы телефонный, контакт с Паулс: не зная этого достоверно, Марго не могла вступить с ней в какое бы то ни было общение.