Книга магии
Шрифт:
Пузырь Лурулана сослужил еще одну службу, прежде чем стать убежищем для домашней птицы. Он перенес Маскелейна через озеро Туманов на остров, где Омбо возвел свою крепость со множеством башен. Лурулан и Омбо частенько работали вместе, поэтому появление транспорта в саду не вызвало ни малейших подозрений.
Омбо склонился над клумбой цветущих колокольчиков. Пузырь остановился, и Маскелейн вышел в сад. Омбо сказал, не оборачиваясь:
– Лурулан, послушай только, как звенит этот колокольчик, редко услышишь столь чистый звук. Когда он полностью расцветет…
Но на этом тирада была прервана, потому что Маскелейн заранее заготовил
Маскелейн выкатил его с клумбы и перевернул на спину, чтобы Омбо знал, с кем имеет дело. Он сделал несколько замечаний по поводу характера и магического дара Омбо, давно просившихся на язык, замечания, каковые пришли на ум в эти минуты. Маскелейн планировал отослать Омбо к его дружку на Второй уровень, но, посмотрев на образцово разбитый сад, придумал кое-что получше – творческую месть. Он выкатил застывшую жертву на лужайку, а сам вернулся к машине-пузырю и достал гримуар, куда имел обыкновение складывать заклятья, которые обычно брал на вооружение. Волшебник отменил неиспользованные заклятья отвердения и высылки, потом поискал другие. Через некоторое время он вернулся к неподвижному и сгорбившемуся Омбо.
Маскелейн проговорил отрывистые, почти лающие слоги «Растительного принуждения Твиска», используя описание дерева, облик которого предстояло принять Омбо. Он выбрал высокий раскидистый дуб с множеством веток и побегов, на таких деревьях птицам очень нравится вить гнезда.
Но Маскелейн не мог целиком и полностью полагаться на природу. Вместо этого он применил редчайший вариант довольно-таки простого заклинания деревенских колдунов, отгоняющих стаи птиц с колосящихся полей. Как только он сделал последний жест, откуда ни возьмись налетела пестрая стая – около трех сотен маленьких крапчатых грик-грэков – и поселилась на новом дереве, то есть на Омбо. Птицы издавали пронзительные хриплые крики, за которые и получили свое название, окончательно заглушив музыкальный звон колокольчиков. Маскелейн пытался перекричать какофонию:
– Омбо! Это звук моей мести. Наслаждайся им с утра до ночи. Могу еще подкинуть короедов, чтобы накормить птичек, зуд слегка отвлечет тебя от музыкальных экзерсисов.
Он зашел в дом, распугал слуг и взял все, что ему приглянулось.
– Маскелейн! Говорит Касприн!
– Слушаю, – ответил Маскелейн.
Он шевельнул пальцем, и призрак волшебника-хитреца взлетел над аспектоном.
– Я получил послание от Шеванс Проницательной. Она не смогла связаться с Его Превосходительством Луруланом, потом пыталась поговорить с Омбо, но тоже безуспешно.
– Эти двое частенько проводят время вместе. Должно быть, где-нибудь развлекаются.
– Возможно, – сказал Касприн. – Только Шеванс говорит, что она побывала у Омбо на острове и там такой беспорядок…
– Я не лезу в чужие дела, особенно если это касается домашнего хозяйства.
Касприн промолчал, но его взгляд показался Маскелейну подозрительным.
– У меня серьезное исследование, я занят. Если тебе больше нечего сказать…
– Надо бы встретиться, – предложил Касприн.
– Жду тебя завтра.
– Уж лучше ты приходи ко мне.
Маскелейн невозмутимо кивнул:
– Как скажешь. Тогда я опять приду дорогой Мрака.
– Хорошо, давай.
Но Маскелейн не пошел той дорогой. Вместо этого он подлетел к горе Касприна в своей карете, запряженной сильфидами, и приземлился перед величественным входом, который вел к Дороге процессий давно почившего короля, идущей под уклон прямо к подземным владениям волшебника. Маскелейн взорвал портал с помощью «Полного разрушения Буакса» и все барьеры до своей цели и ринулся вниз, Касприн скрывался в туннеле, который вел от дороги Мрака к двери его дома.
Маскелейн сотворил голема и послал дорогой Мрака, совместив его появление со своим. Неуклюжее существо не задержало волшебника – Маскелейн, когда в том была необходимость, передвигался быстро.
Касприн все еще не отошел от «Разрушения» (разбившего двери так, что щепки летали в воздухе), а Маскелейн уже предстал перед ним.
В прошлый раз Маскелейн запасся не только «Полным разрушением Буакса», но и «Непроницаемым платьем Цайнцена» и «Всепроникающим лучом Уиллоифанта». Касприн был способным волшебником и легко распознавал ауру заклятий. И, конечно же, он поймет, что после «разрушения» последует «луч», а «платьем» волшебник прикроется для защиты.
Но Маскелейнa голыми руками не возьмешь! Да, он защитился «платьем», но «луч» решил не применять. Когда при его появлении Касприн выставил защиту против «луча» – «Сверкающую призму Чапа», она оказалась совершенно бесполезной, поскольку Маскелейн применил «Сокрушающий удар Ованиана». Недюжинная сила отбросила. Касприна в глубь туннеля. Волшебник упал, с трудом переводя дыхание.
Касприн не смог наложить заклятия, которое подготовил – «Решительный отпор Бардольфа», призванного окутать Маскелейна пеленой силы и зажать словно в тисках. Он бы превратился в тугой моток материи, настолько твердый, что прошил бы каменную земную поверхность до самого расплавленного ядра. К несчастью, заклинание Бардольфа требовало произношения громким, отчетливым голосом, чтобы привести флюксии в движение, а Касприн лишился дара речи. Он направил луч холодного огня из вытянутого в направлении врага пальца, но Маскелейн в защитном одеянии не обратил на это внимания, он подошел поближе к Касприну для нового заклятия, оставляя сопернику время, чтобы оценить происходящее.
– «Ускоритель непредсказуемости Пабилло». Я нашел его в одном старинном гримуаре у Омбо, хотя сомневаюсь, что он пользовался этим видом колдовства. Книга была той еще дрянью. Вчера я несколько часов буквально вырывал из нее это заклинание. Помнишь, я сказал, что провожу исследование? Ну, вот теперь пожинай плоды моего труда.
Это было могучее заклинание, примитивный остаток Восемнадцатой эры, когда флюксии только-только формировались и, чтобы уловить их, требовалась определенная жесткость, даже жестокость. Но жестокости Маскелейну было не занимать, он горел желанием во что бы то ни стало наказать врагов, а Касприн относился к этой несчастной категории.
Резким, хриплым голосом он прокричал двенадцать слогов в барабанном ритме. При последнем звуке стены туннеля начали вздыматься волнами и мелко дрожать, как желе. Потом чародей прочитал додекафонию еще раз, и пол, пульсируя, стал подниматься и опадать. И наконец он прокричал двенадцать слогов последний раз, сопроводив последний слог ударом кулака о ладонь. Свет в туннеле погас, прошелестел ветер, подняв полы одежд. Потом свет зажегся, и Маскелейн увидел, как сработало заклятие. Груда костей, обернутая в кожу, как в пергамент, увенчанная жалкими клочками волос, сползала по стене на пол. Лохмотья одежд распадались на глазах, превращаясь в пыль. Затем высохшая плоть развалилась, и кости стали прахом.