Книга магов (антология)
Шрифт:
— Ва-а-атру-у-у-ушечки-и!
— Ты чего орешь? — напустился на дурака малефик. — С тобой заикой сделаешься… Ну, ватрушки. Спасибо за заботу. И вам спасибо, хозяйка! — крикнул он бабушке идиота, чтобы сгладить неловкость. — Замечательные ватрушки!
— Ва-атру-у… — шепнул скорлупарь. — Ва-а-а…
— Колпак-то сними, — тоном ниже посоветовал малефик. — Расшибешься…
Парень отрицательно замотал головой, чуть не выронив поднос на колени лейб-малефактору. Ватрушки опасно запрыгали, напоминая жаб после дождя.
— Сними, сними, — настаивал Мускулюс. — Нельзя так ходить, неправильно. Надо перед собой смотреть, людей видеть, деревья, дома… Тогда все будет в порядке.
— Сними колпак, Реми! — велела снизу бабушка. — Сударь верно говорит. Вы не обижайтесь на него, сударь, глупый он у меня…
Одной рукой Реми попробовал стянуть колпак, не выпуская подноса. — Мускулюс еле успел отобрать «товар» у бедняги: на сей раз ватрушки непременно рассыпались бы. Пахла сдоба одуряюще. Поджаристое тесто, творог с изюмом, чуточку корицы…
— Колпак, — сообщил Реми. — Ватрушечки.
Казалось, в шею парня вставили шарнир-невидимку. Он без остановки переводил взгляд с места на место. Глаза словно обжигались, задерживаясь где-то дольше, чем на краткий миг. Движение не прекращалось ни на секунду. Вот Реми глянул на столик, на перильца, на небо, на крону яблони; взгляд шарил, нащупывая и сразу отпуская, — плечо Андреа, затылок Нексуса, изюминка, чашка, мотылек, примостившийся в вензелях решетки…
Это раздражало.
Хотелось ухватить парня за грудки, встряхнуть, силой заставить сосредоточиться. Так, как Реми, ведут себя люди, виновные в преступлении и, главное, страдающие от чувства вины. Но самый пристрастный следователь не вынес бы Реми Бубчику приговор. Его заранее, до рождения, приговорила судьба. Парень целиком жил в своем внутреннем мире, лишь изредка выбираясь в мир внешний. Цыпленок в яйце, он проклевывал скорлупу, высовывал наружу головку — и в испуге прятался опять, ограждаясь от злой свободы новыми слоями скорлупы.
По этой причине его и ему подобных звали скорлупарями.
— Ладно, иди, — не выдержал Мускулюс. — Кувыркайся.
— Кувырк-кувырк, — согласился Реми.
Он с видимым облегчением удалился. Минута, другая, и Реми объявился около вишни, продолжив акробатические упражнения. Теперь он подпрыгивал, уцепившись за мощную ветку, задирал ноги вверх — и соскакивал, прогнувшись.
От зрелища хотелось плакать.
— Забавное создание, — тихо бросил старец. Лицо лейб-малефактора, обращенное к ватрушкам, выражало живейший интерес. — Итак, продолжим. Влияние «мозгового песка» на общее дурноглазие?
Отвечая, Мускулюс втайне гордился собой. Вынужденное заточение дало ему возможность блеснуть перед начальством своими познаниями. Реттийский Универмаг собирался учредить кафедру практического сглаза, и малефику предложили возглавить одну из лабораторий. Параллельно готовился учебник по теме; здесь также мужи Высокой Науки никак не желали обойтись без Андреа Мускулюса.
Опасаясь ударить в грязь лицом, малефик поднатаскался в теории. С практикой у него проблем не было. Ах, если бы не вынужденный отъезд в Сорент!
— У мужчин — плохо сдерживаемый тремор пальцев. У женщин — нарушения лунных циклов.
— У евнухов?
— Евнухи дурным глазом не обладают…
Совсем недавно, или в казематы, значит?..
Надвигающуюся беду Мускулюс, как и положено магу высшей квалификации, да еще и малефику, — а главное, человеку, женатому на члене Совета Высших Некромантов Чуриха! — ощутил загодя. Судя по тому, что Нексус перестал кряхтеть и булькать во сне, старец учуял неладное куда раньше своего молодого помощника.
Как и положено лейб-малефактору Реттии.
Чувствительные зады чародеев криком кричали: приближается дурной вестник. Значит, беда уже стряслась. Не с ними, хвала Вечному Страннику! — но и реттийцев чужое несчастье, вне сомнений, зацепит рикошетом. Когда суматошный стук копыт стих у входа в ратушу, Серафим властно приоткрыл левый глаз:
«Действуй, отрок!»
Чтобы отследить гонца на ауральном уровне, Мускулюсу не требовались ни инвокации, ни чаротворные пассы. Просто делаешь умное лицо, отращиваешь «слепые вибриссы» и ловишь флуктуации фона, которые создает любое живое существо.
Раз плюнуть, два — растереть.
Живых существ в здании хватало. Но лишь одно из них бежало, спотыкаясь, по лестнице на второй этаж. От гонца за лигу несло уксусной вонью тревоги. Судя по мана-фактуре, он не был магом, что существенно упрощало дело. Заарканив торопыгу эфирной стрункой, малефик перешел ко второму этапу.
«Сплетница» числилась третьей в списке базовых заклинаний удаленного доступа. Любимая забава деревенских колдунишек и бродячих волхвов-попрошаек. Однако она требовала определенного набора внешних действий, а Мускулюс не желал привлекать к себе внимание соглядатаев герцога — стряпчего и писцов.
— Прошу великодушно простить меня, сударь…
Он наклонился к Серафиму и, делая вид, что говорит с ним, начал, понизив голос, читать заклинание. В то же время Андреа тайком производил под столом необходимые спиральные пассы «с подвывертом». Перья обоих писцов разом перестали скрипеть. Рука стряпчего застыла в воздухе, так и не перевернув до конца страницу пухлого гроссбуха.
Троица целиком обратилась в слух.
Малефик искренне надеялся, что до соглядатаев доносится лишь невнятное «бу-бу-бу», с которым младший из магов якобы обращается к старшему. Стол же надежно скрывал движения рук. Когда он закончил, финальным пассом увеличив раструб «сплетницы» до максимума, Серафим не замедлил включиться в игру.
— Ты утомил меня, отрок! Я уже не в том возрасте, чтобы разбирать твой шепот, — строго отчитал он помощника. — И вообще, шептаться в присутствии других людей — верх неприличия! Что подумают об исконном вежестве реттийцев?
Скрипучий дискант старца звучал грознее труб небесных.
— Извините, сударь лейб-малефактор! — на весь скрипторий прогудел Мускулюс. — Я лишь хотел, чтобы вы проверили мой анализ вариантов воздействия глобальной футур-проекции изучаемого нами договора на векторное пространство вероятностей в ближайшие сто сорок восемь лет. Мне показалось, что здесь имеет место зыбкий древовидный мнимец. Но я не уверен: наблюдаемые колебания находятся на грани восприятия и слабо отличаются от естественного фона. Не могли бы вы, сударь, подтвердить либо опровергнуть…