Книга магов (антология)
Шрифт:
А тяжесть нынешних времен усугубилась еще и необычным изменением в королевском характере. Да, правитель и раньше не отличался добрым нравом, любил утехи, которые могли показаться излишне жестокими, но теперь… Беглых смердов Король мучил так, что заплечных дел мастера могли позавидовать. А дикие скачки по лесу за затравленными смердами! а сожженные деревни, которые осмелились взбунтоваться! а виселицы вдоль дороги!..
Нет, что-то было не в порядке в стране и в Короле, что-то прогнило и теперь разваливалось на глазах, а всему виной, как ни крути, была Сушь — которую не побороть, от которой не отвернуться.
Страна жила в напряжении. И ладно, если бы месяц или два, но ведь уже несколько лет, на грани катастрофы, на грани срыва — и до
Прошло шесть лет — срок немалый, особенно в нынешние смутные времена. Сушь изредка давала слабину, словно играла с людьми — так кот играет с мышью. Летом жара опускалась на головы и поля дурманящим туманом, зимой мороз пробирал до костей, так что не спасали ни очаги, ни вина, ни теплые одежды, ни толстые стены. Иногда Насу-Эльгад искренне удивлялся: как выживают в такие зимы крестьяне? Хотя, признаться, становилось их все меньше, часть перемерла от голода да холода, часть сбежала в леса, где и нашла свою погибель; многих затравили Губители. Остальные же не торопились заводить детей, а от нежелательного прибавления в семействе избавлялись; в реке под Зенхардом постоянно находили утопленных младенцев. Ни особый указ, ни постоянные проверки Грабителей с Губителями не давали желаемого результата — кому ж нужен лишний рот в семье в такие то времена?!
А потом случилось несчастье — Король, будучи на охоте и во хмелю, упал с коня и сломал себе обе ноги. И Готарк Насу-Эльгад вместе с принцем и свитой отправился в столицу.
* * *
— …А ведь когда-то в этой деревне было полным-полно народу, — лениво пробормотал Анвальд.
Мимо тянулись мертвые дома, заброшенные поля… Бродячие псы покидали тень дырявого забора и убирались подальше от людей. Впрочем, как только всадники проезжали мимо, собаки с эдакой разморенной ленцой возвращались на свои места у разговорных бревен, позевывали, показывая алые языки и желтые зубы, и провожали взглядами процессию. Теперь они были здесь хозяевами — они, а не уставшие потеющие люди на тощих конях.
«Время — самый страшный судия, — подумал Готарк Насу-Эльгад. — Его приговора не избежать, его добродетель неподкупна, рано или поздно, так или иначе, оно добирается до нас. Кто знает, может, настанет день, когда проходящие мимо смерды будут смотреть на башню и говорить то же самое, что говорит сейчас Анвальд, а одичавшие куры станут рыться в цветнике у кухни, отыскивая затерявшиеся клубни тюльпанов? Если даже и так, надеюсь, я не доживу до этого».
Тем не менее перемены грозили стране — полувымершая деревня была еще одним подтверждением этого. Каким-то немыслимым образом Королю удавалось поддерживать страну, не давая ей развалиться на отдельные враждующие графства да баронства, но теперь… Сможет ли молодой Эллильсар заменить правителя?
Готарк Насу-Эльгад невольно покосился на рослого юношу, который ехал впереди, рядом с Тальрибом и Моррелом. Длинные рыжие волосы, обычно собранные в пучок, но сейчас распущенные, подрагивали под легким ветерком, ровная спина, уверенный взгляд, точные жесты — нет, все-таки не исключено, что Эллильсар сможет управлять страной. Смог бы… — когда б не Сушь.
«Маловато опыта у мальчика для таких-то дел, маловато. Да и у кого из нас есть опыт в делах такого рода?»
Глава Матери-Очистительницы хмуро посмотрел на заборы, раскорячившиеся вдоль дороги. «Времена меняются, старик, а ты не успеваешь меняться вместе с ними. Кажется, твое время ушло, а твой Бог никому не нужен; прихожане шепчутся о том, что, будь Распятый Господь наш на небе, Он бы не допустил такой беды. Ереси не унять — заплечных дел мастеров на всех не хватит. И… у них тоже есть семьи».
— Кажется, за нами наблюдают, — заметил Изарк.
Анвальд, руководивший отрядом охраны, пожал плечами:
— Пускай наблюдают. Небось не каждый день мимо их халуп проезжает принц.
Но знаком приказал Изарку и еще двоим приотстать.
— Откуда? — спросил, не оглядываясь.
— Из-за того плетня, что мы проехали, — так же невозмутимо, словно речь шла о вчерашней попойке, объяснил Изарк. — Да, где лежит куцехвостая черная псина.
— Думаешь, что-то серьезное?
Изарк лениво улыбнулся, потянулся за флягой с водой, притороченной к седлу:
— Вряд ли. Скорее всего, какой-то безумный крестьянин, у которого не хватило сил перебраться в леса к вольным братьям, пялится и думает, что было бы неплохо жить, как мы. Зря так думает.
— Все-таки съезди, проверь дорогу, — приказал Анвальд. — Мало ли…
И вернулся обратно к процессии.
— Что-то не так? — спросил Тальриб.
— Ерунда, — улыбнулся Анвальд. — Ерунда.
Смуглокожий кивнул — тратить силы на слова было бы слишком расточительно. Жара.
Готарк Насу-Эльгад нащупал рукоять меча и подумал, что, наверное, не сможет даже поднять его, об ударе и речи нет. Пора, ой пора на покой! В его-то годы заниматься делами — дурной тон. Его замены нет, и уйти сейчас никак нельзя, пускай даже и очень хочется.
Лес потихоньку наползал от горизонта, дышал в лица распаренным воздухом, словно пьяница — бражными парами.
«Кажется, сегодня что-то произойдет», — жестами показал принц. Моррел рассеянно кивнул. Потом добавил: «Не исключено. Ничего страшного».
Эллильсар посмотрел на подползающий лес. В последнее время с учителем происходило что-то странное: он отвечал невпопад, неожиданно замолкал, глядя в пространство перед собой, а еще чаще — в небо. Он выглядел раздраженным, хотя и не пытался срывать свое плохое настроение на других. И еще: как-то непонятно смотрел на меч принца, особенно ужесточил условия тренировок и всегда норовил отработать самые рискованные варианты схватки, подставляясь под удар, словно стремился прикоснуться обнаженной кожей шеи к лезвию подаренного им же меча. Тальрибу как будто передалось это настроение. Он ходил хмурый и замкнутый, не желая никого видеть рядом с собой. Но вот пришло сообщение о несчастий с Королем, и оба изменились, словно воспряли и с нетерпением дожидались поездки. И — Эллильсар заметил это — одновременно страшились ее.
Сам он отнесся к известию довольно спокойно, даже безразлично, что совсем уж не приличествовало сыну и наследнику. Вернее, сыну как раз не приличествовало, а вот наследнику… Вот только Эллильсар отнюдь не мечтал о правлении страной. Его вполне устраивало то положение вещей, когда он мог заниматься науками, которые неожиданно полюбил, поединками и девушками. В общем, бремя Короля было не для него, как считал сам Эллильсар. Моррел же по этому поводу как-то заметил: «Бремя Короля, бремя ответственности — ни для кого. И тем не менее, когда наступает срок, избранный восходит на трон. С этим ничего не поделать».
За шесть лет своего учительствования немой так и остался загадкой для всех окружающих, даже для принца. Наверное, только Тальриб понимал хоть что-нибудь в поступках и мыслях Моррела, но Тальриб предпочитал держать это при себе.
* * *
Миновав умирающую деревню, процессия въехала в лес. Здесь не было той, ставшей уже полузабытой, прохлады, которая раньше неизменно встречала всякого, оказавшегося под кронами деревьев. Впрочем, ее, этой прохлады, не было теперь нигде, после того как Шэдогнайвен обмелела почти наполовину, а Вечные озера утратили былое величие. Влага уходила из мира, по капле, — и поневоле представлялись жадные губы Дьявола, припавшего к Божественному источнику, вылизывающего пересохшее русло: «Пить!» Становилось страшно, как будто ожили детские кошмары.