Книга о Небе

Сэридзава Кодзиро

После легкого обеда — на отдых времени уже не оставалось, так как было около трех, — я в сопровождении дочери отправился на собрание Общества любителей литературы.

Был необычно жаркий день, но, несмотря на это, зал был полон, примерно с десяток человек даже стояли, прислонившись к стене справа. Стоять очень тяжело, я сказал об этом ведущему, и он, добрый малый, сумел раздобыть где-то стулья, так что все смогли сесть, и я с облегчением вздохнул.

Нынешний ведущий — серьезный молодой человек — беседовал с членами Общества, а я слушал и получал удовольствие. 8 тот день очень хотелось пить,

но перед присутствующими не поставили даже питьевой воды, словно то было собрание общества по моральному совершенствованию.

Я потихоньку сообщил своим друзьям в Раю имена всех присутствующих и стал рассказывать им, как происходит собрание, мои друзья в Раю расхохотались.

— Разве вы не способны, как мы тут, в Раю, наслаждаться, обмениваясь снами? — оживленно спрашивали они…

Мне было очень весело, а в пять часов за мной пришла дочь.

Дочь спешила, в студии ее ждали ученики, а я, наконец-то попросив полстакана холодного питья, выпил его одним залпом и, почувствовав себя бодрее, как будто выпил живой воды, поднялся на второй этаж в кабинет.

На столе в кабинете стояла тушечница и лежали кисти и сикиси.

Сидя на собрании, я задумал переписать наново по крайней мере два листка и решил осуществить свое намерение немедленно.

К тому, кто Откажется от себя, Кто не чуток и кому нечего сказать. Литература не должна иметь никакого отношения. Печаль того. Кто в Раю Говорит об аде. Если он бедняк, У которого ад в душе.

Написав это, я повалился навзничь на постель, стоявшую в углу кабинета, но… Слезы сами собой безостановочно лились из глаз. Я только безмолвно возносил слова благодарности Великой Природе: «Благодарю, благодарю!»

Не прошло и двух-трех минут, как я с удивлением обнаружил, что у моего изголовья стоит Жак — тот самый гениальный Жак. Я поспешил привстать с кровати, но Жак со словами: «Не надо, не надо», сам придвинул стул к моему изголовью и сел. Я так давно его не видел, что невольно смотрел, не отрываясь, не в силах вымолвить ни слова, а он со смехом произнес:

— Наконец-то смогли встретиться… Я был занят, никак не мог повидаться, — и тотчас продолжил: — В последнее время я часто встречаюсь с твоей супругой, и в первый раз мне довелось узнать о вашей с ней жизни. Поженившись, вы с ней в 1925 году весной поехали учиться во Францию, поехали, услышав, что это единственная страна в мире, где удалось создать рай, совершив революцию… Чтобы добраться до этого рая, до Франции, вам пришлось плыть 45 дней на пароходе, путешествие это было длинным и очень скучным.

Твоя

супруга была единственной дочерью делового человека из Нагои, у него было две содержанки, и она решила, что все мужчины таковы… Мужчина, которого она выбрала себе в мужья, был совсем другим, и она растерялась, но все-таки втайне ждала, что за эти 45 дней он покажет свое настоящее лицо, однако этого не случилось, он оставался неизменно спокойным и подбадривал ее, говоря, что скоро они прибудут в рай на земле.

И вот, прибыв в Париж, вы поселились в заранее снятом для вас доме пожилых супругов, и с того дня исчезла разница между французами и японцами, и хотя говорили вы на разных языках, смогли достигнуть полного взаимопонимания… Твоя супруга, впервые улыбнувшись тебе, сказала: «Ты был прав, эта страна — земной рай, и я, став здесь другим человеком, смогу тебя радовать!..»

Решив, подобно здешним женщинам, совершить свою революцию, она постоянно воспевала в душе либертэ (свободу), эгалитэ (равенство), фратернитэ (всеобщую любовь и братство), а через полгода, прослушав курс лекций в университете Сорбонны, стала настоящей француженкой. Мало того, претворив в жизнь убеждения друзей мужа, радовала обитателей рая.

Например, следуя теории Жана Бруделя о женской эмансипации, она сменила традиционную одежду, прежде всего корсет, на новую, щадящую женское тело. Кроме того, остригла свои черные волосы, которыми дорожила всю жизнь, стала носить европейские короткие юбки до колен, стала активно участвовать в жизни наравне с мужчинами.

Такова была ваша повседневная жизнь, жизнь обитателей рая, полная счастья. А через два года ей был дарован ребенок. Ты собирался, получив ученую степень, обрести материальную независимость, но тебя свалил туберкулез легких. Эта болезнь на вашей родине считалась смертельной, а здесь тебя послали на лечение в горный санаторий, она же, несмотря на ребенка, продолжала, как прежде, активно участвовать в жизни.

Через два года тебе было разрешено вернуться к нормальной жизни, лечащий врач посоветовал омыть внутренние органы воздухом родины, и после некоторых колебаний вы временно вернулись на родину, словно бы совершая экскурсию из рая и ад.

На французском корабле вы прибыли в Кобе поздней осенью 1929 года. В порту вас ждали родители жены, у которых буквально подкосились ноги при виде ее стриженых волос. Они сказали, что в таком виде нельзя возвращаться в Нагою, и вы спрятались в гостинице в Кобе.

Но вскоре ты увидел в журнале «Кайдзо» объявление о конкурсе повестей объемом 100 страниц: в конце месяца кончался прием заявок, и, решив участвовать в конкурсе, ты сказал об этом жене и из Кобе направился прямиком в дом токийского отца.

Помнится, Япония, как вы и думали, оказалась адским миром, полным феодальных условностей в отношениях людей, и вам, райским жителям, было душно в этой атмосфере.

На следующий год, весной, твоя повесть, отправленная на конкурс, получила первое место, тебе вручили премию, сумма которой равнялась твоей двухгодичной зарплате на последней службе. Когда, воспользовавшись открывшейся возможностью, ты стал писателем, родители жены обозвали тебя писакой и с презрением порвали с тобой всяческие родственные отношения.