Книга о путешествии писца Наара
Шрифт:
– Он шутит или серьезно?
– Шутит, успокойся.
Монах успокоился, но разговора продолжать не стал.
Ветер был холодный, но не пронизывающий. Горцы дали путешественникам тёплые плотные плащи, которые хорошо спасали от ветра. Несколько раз на пути, вдоль горных склонов были видны пасущиеся стада овец и коз. Пейзажи были захватывающими, но больше Наара поражался и удивлялся Кавэлд, который всё не мог понять, как же он, столько лет проведя в горах, ничего этого не видел. Постепенно дорога становилась всё уже и в итоге путешественники оказались на узкой горной тропе, которая шла вдоль скалы вверх. Иногда сверху падали камни. Труднее всех было Кавэду, но он справлялся лучше, чем можно было ожидать. Давно, когда он ещё жил в городе, Кавэд умел ездить верхом. Теперь нужно было просто вспомнить. Монах боялся, что прошло слишком много времени, и нужно будет учиться заново, но механическая память выручила, даже спустя два десятка лет. Первые сотни
– Здесь будем отдыхать – Алоин соскочил с коня, его примеру последовали остальные. Горец забрал лошадей и повёл их в пристройку у круглого дома. Когда путешественники вошли внутрь, то увидели, что стены между двумя помещениями, тем где были животные и тем, где были люди, нет. Так было гораздо теплее и животным и их хозяевам. Помещение казалось каким-то фантастическим местом, способным сохранить не только от ветра и холода, но вообще от всего дурного. У очага сидел пожилой седой горец. Путешественники тоже сели у огня, достали еду, лепёшки и немного мяса, начали есть, отдав часть еды горцу. Даже Кавэд ел мясо. Широко выбора блюд не было и он, в каком-то смысле, даже вынужден был это сделать. Напарник Алоина начал беседу с хозяином дома, что-то рассказывал, показывая на Наара и Кавэда.
– Кто это? – спросил Наар Алоина, имея в виду старика.
– Это Хациар – сторож перевала. В этом доме попеременно живут, по полгода люди из разных родов. Это три рода – они хранители, сторожа перевала. Всегда следят, чтобы в доме горел огонь, было тепло, и была еда для путников, для тех, кто заблудился или просто не имеет еды. Со своей стороны, путники тоже должны оставлять здесь немного припасов или дров для огня.
– А почему он живёт один? С семьёй жить нельзя?
– Можно, но у Хациара жена погибла несколько лет назад, сорвалась в пропасть. На горной тропе лошадь чего-то испугалась, оступилась и полетела вниз. С тех пор он живёт один. Иногда его навещают дети, но не часто. Там, в низине, – Алоин махнул рукой в сторону, – они ведут большое хозяйство. Жить здесь постоянно никто бы не смог. Зимой здесь бывает так холодно, что плевок, пока долетит до земли, становится ледышкой. Очень тяжело. – Тут Алоина позвал его приятель и начал что-то рассказывать. По-видимому, пересказывать что-то из того, о чём они только что беседовали с Хациаром. Алоин внимательно слушал, что-то отвечал, потом опять слушал. Тем временем Наар и Кавэд пытались понять – рассказы о таких небывалых холодах – это преувеличение, желание произвести впечатление или правда здесь бывает так холодно? Тут Алоин обратился к Наару и монаху:
– Пастухи рассказывали Хациару, что несколько раз видели каменных псов Уадура, испа оронцев. Оронцы – так мы, жители гор, сами себя называем, «исп» – это наш князь. Эти каменные псы нападают на стада, воруют овец и коз, иногда животных больших, коров, лошадей и уносят их на стол в пещеру к Уадуру, где он пирует со своими витязями. Бывает, псов долго не видно, а бывает, они могут красть скотину едва не десятками голов в день. Но на людей они нападают, только если те их сами заставят. Псы огромны – немного меньше крупной лошади. У них большие железные зубы. Такой пёс несколько раз кусает и начинает разрывать на куски. – Наар переглянулся с монахом:
– Ну, мы и не собирались их провоцировать на нас нападать. Алоин, ты отлично говоришь на глоттаре. Как ты его выучил?
– Пришлось выучить. Для торговли и войны. Спасибо, мне даже нравится на нём говорить. Мы отдохнём, переждём бурю и отправимся дальше. Мы доведём вас до середины восточного склона, оттуда вы без проблем должны будете добраться до Сариата.
На улице бушевала непогода. Даже не верилось, что внизу, где-то на земле тепло. На перевале был ветер и снег. Холод захватил власть в горах и делил её с тьмой. Однако спалось путешественникам очень хорошо. Наар утром подумал, что давно не получал такого удовольствия от сна. Все чувствовали себя бодрыми и готовыми продолжить путь. Позавтракав и поблагодарив Хациара, путники отправились дальше. Лошадей было решено оставить, на них Алоин и его напарник отправятся обратно. Дальше на лошадях было не проехать.
Через перевал решили идти на снегоступах. Снега выпало метра на три, лошади бы просто проваливались. Снегоступы Алоин взял из дома. Это были специальные приспособления для ходьбы по глубокому снегу: деревянная рамка овальной формы, внутренняя часть которой перетянута ремнями из кожи. Как раз четыре пары.
После непогоды природа успокоилась, и уже никто не мог бы сказать, что недавно здесь была буря, лепившая огромные снежные столбы метелей. Наар осторожно ступал по снегу и думал, что ещё немногим больше недели назад он и не мог помышлять, о том какие приключения его ожидают совсем скоро. Он ожидал другого, подхода имперских войск, освобождения города. Юноша понимал, что возможно и падение Таирасса, смерть от рук номадов. Но такого путешествия он не ожидал. Таковы все книги человеческих судеб. Не всегда строки в них пишутся рукой человека. Правильно сказать никогда эти строки не пишет человеческая рука.
Солнце светило ярко, чистый снег слепил глаза, но четверо упорных шли вперёд. Через несколько часов они достигли перевала, точки, от которой они будут только спускаться вниз, уже по восточному склону горы. Осознание этого будто придало сил, Наар пошёл быстрее, попытался обогнать Алоина, но вместо этого у него получилось провалиться под снег. Из ямы его доставали несколько часов. Кавэд, когда увидел провалившегося под снег друга, закричал, но быстро был осажен напарником Алоина, в прямом смысле заткнувшим рот монаха рукой. Крик мог стать причиной лавины и тогда бы погибли все. Парень выбрался из ямы с трудом. Всем требовался отдых. Рядом были три больших камня, за ними передохнули минут десять и пошли дальше, вниз. Впереди был каменный козырёк, под которым можно было спрятаться на случай непогоды. Даже если бы грядущая ночь была бы спокойной, не стоит спать в горах на открытых пространствах. Добравшись до этого места, путешественники поели и стали устраиваться на ночлег. Вдруг в тишине послышался вой животного.
– Это волки? – с опаской спросил Наар Алоина.
– Может быть волки. А может, псы Уадура.
– А кто опаснее? – на этот вопрос горец ничего не ответил. Только через пару минут сказал:
– Показалось, будем спать.– Едва он произнёс эти слова, как вой, а потом лай, мощный, лязгающий собачий лай прозвучал уже ближе. Затем послышался шелест, какой был слышен днём, когда путешественники переставляли снегоступы, закреплённые на ногах. Вот, в лунном свете появились фигуры трёх огромных псов, по размерам действительно лишь немного меньше лошади. Это были каменные псы, камень их тел подчеркивался лунным светом. Огромные псы из чёрного камня. У одного из них в пасти была овца, у двух других – козы. Когда они бросили добычу на снег, то люди увидели огромные собачьи рты, утыканные железными клыками. Наверное, одного укуса такими клыками хватило бы, чтобы убить медведя или оторвать голову волу. Путники стояли как оцепеневшие, не двигаясь и не говоря ни слова. Было удивительно, что собаки, будучи каменными, не проваливаются под снег. И дыхание их, которое чувствовали люди, когда псы их обнюхивали, было тёплым, но сами каменные тела тварей были покрыты мелкими трещинами от мороза. Один пёс остался у добычи, два других обнюхивали путешественников. Глаза этих созданий светились глубоким синим цветом. Так выглядели каменные псы Уадура, о которых рассказывал хранитель перевала Хуацир.
Глава 8. Синклит
В Галиар, столицу Империи, город тысячи садов и небесной красоты дворцов прискакал гонец из западной Оринтской провинции. Ему выпала тяжёлая ноша, он видел и рассказал Гибору, командующему войсками Империи, Гизлему Младшему о битве, и об истреблении имперского пятого легиона Оринтской провинции при Таирассе, о пленении правителя провинции Великого князя Хаире Старшего. Гибор лично доложил всё императору Владару, который был в то время на ипподроме, наблюдал за гонками колесниц. И тем известие было неприятней, что за пару минут до него, правитель видел, как едва не расшибся его любимый возница, фаворит состязаний Минос из Тиртама.
– Немедленно созывать заседание Верховного Синклита Империи. Сегодня на семь часов вечера. – Это была первая фраза, сказанная секретарю Императором после получения известий о событиях при Таирассе. Через полчаса по широким и узким, коротким и длинным улицам Галиара верхом, во весь опор неслись курьеры с оповещениями из дворца в дома Членов Верховного Синклита Империи. Грамоты с красной вислой императорской печатью вручались слугам членов Верховного Синклита, а те передавали его самим зераклитам – членам синклита. Кого-то это известие застало в бассейне, кто-то читал, кто-то принимал гостей. Если адресата не было дома, то курьер выяснял, где адресат находился и скакал туда. К назначенному времени из пятидесяти одного члена Верховного Синклита Империи в императорский дворец не приехали лишь трое, двое из них прибыли с опозданием и один явился под конец заседания. Члены Синклита, зераклиты, заняли свои места на каменных скамьях, расположенных амфитеатром. Скамьи шли вдоль северной и южной стены зала Синклита. С южной стороны сидело двадцать шесть членов Синклита, с северной – двадцать пять. С западной стороны был вход, у восточной стены, на возвышении стоял трон императора, с правой стороны от трона каменный стол из белого мрамора с вырезанными в камне змеями, символизировавшими мудрость, и стул для секретаря Синклита, записывавшего его постановления и протоколировавшего ход заседаний. Все эти документы заверял подписью император. Рядом с императором находился также хранитель имперской печати. В отдельных случаях печать могла не ставиться и главным было наличие подписи императора.