Шрифт:
Глава 1. Вторжение
«Шла вторая неделя осады. Крепость могла бы продержаться ещё столько же, но пять дней назад предатель, да покарает его всемогущий Сефер, открыл демонам, что явились под городские стены в обличье звероподобных людей, родники, питающие город. Враг не перекрыл источники, он добавил в них яд, медленнодействующую отраву. Люди начали умирать три дня назад. Сейчас уже многих из тех, без кого я не мыслил своей жизни нет в живых. Я тоже пил эту мертвую воду, но остался жив, не знаю почему. Трупы сжигают на площади, в центре города. Воду из центрального фонтана вычерпали и теперь в нём огромное кострище, погребальный костёр. Иногда его, если пламя слишком разгорается, поливают той самой отравленной водой. Вода, дававшая жизнь, теперь стала орудием смерти. Городские алхимики, пытавшиеся сделать горючий состав с примесью воды для атак на неприятеля, открыли, что вода отравлена. Но противоядия так и не изобрели. Самой тяжёлой утратой была смерть наместника города барона Астала. Человек достойный, талантливый, он был первейшим и сильнейшим защитником города. Городской Синклит передал всю власть князю Хайре, городскому стратигу. Сейчас он полноправный правитель города. Но никто не может сказать, сколько он пробудет в этой должности. Он же тоже пил воду. Мы все пили воду, но никак не понять, отчего одни умирают раньше, а другие позже.
Самое страшное, что у города почти нет надежды. Противник, взяв город, убьёт всех. Кочевники всегда так делают. Они не считают нас, живущих в городах, людьми. Они ненавидят нас просто за то, что мы такие. Никто даже не знает, зачем они пришли под стены нашего города, под стены Таирасса. Об их приближении мы узнали не более чем за сутки. Ох, в животе резь… Может, мой черёд настал? Вода, вода, что же такое? Сначала в Таирасс прискакали дальние дозоры с западной границы, сообщили о неприятеле, а потом потянулись жители окрестных сёл, деревень, хуторов, маленьких городков, не имеющих своих стен для защиты. Кочевники специально оставляли людям жизни, чтобы живых в городе стало слишком много, и мы все начали скорее гибнуть от голода. Мне никогда не забыть ужасный момент, когда покойный наместник города закрыть городские ворота перед очередной толпой спасавшихся от смерти. Многие в тот день барона Астала прокляли. Но я считаю, что он поступил верно. Город не может сохранить всех. Иначе, призванный сохранить жизни, он станет могилой. Тогда никто не знал, что город обречен стать могилой. Часть из беженцев с окраин провинции ушла на восток, в горы. Может, нам тоже было лучше уйти в горы? Теперь-то уж, какая разница. Часть из беженцев осталась, кому-то из них даже повезло и некоторые добрые сердцем горожане под страхом изгнания из города подняли их в корзинах на городские стены. Но подавляющее большинство так и не попало в город, встретив кочевников у стен. И началось страшное… Отцы убивали свои семьи, чтоб они не попали в руки к кочевникам, матери душили детей, дети убивали престарелых родителей. Тех, кто не успел проститься с жизнью до их прихода, кочевники мучили под городскими стенами, стараясь, чтобы они громче кричали и дольше страдали. Город был подавлен. Особенно горячие головы, чистые сердцами, но пренебрегавшие разумом, хотели открыть ворота и наказать неприятеля. Слава Творцу, здравомыслие не покинуло стратига и синклит. Самое страшное, что мы даже не знаем, как откупиться от врага, что им дать взамен наших жизней? Кажется, они просто хотят убить всех и оставить от города руины. Несчастный Таирасс! Великолепные сады, площади, богатые рынки, дворцы, библиотеки, полные редчайших сокровищ, чудесные храмы, школы, университет. Чем мы прогневали Создателя, что Он решил снести наш город с лица земли?» – автор записал эти слова и услышал оживление на улице. Топот ног, крики, в сторону городских ворот кто-то проскакал верхом на лошади. Кочевники собирались штурмовать город. Их инженеры построили стенобитные машины, осадные башни, катапульты, несметное количество осадных лестниц, длинных и крепких. Забили в барабаны, тысячи глоток издали крик и обладатели этих глоток, страшные, хищные, двинулись на стены. Казалось, море или какое-то невиданное чудовище хочет взобраться на стены, проломить их и хлынуть через руины в город, смывая, как морские волны смывают песчаные крепости на берегу, всё на своём пути. К стенам подкатили башни, к воротам подкатили огромный крытый таран. На нём был сконцентрирован огонь оборонявшихся. Таран был похож на гигантский, обтянутый кожей, короб на колёсах. Казалось, его тащат не люди, а исполинских размеров волы, находящиеся там же, в коробе, под прикрытием деревянных щитов и дубленых кож, накинутых на крышу тарана. Наконечник его был выполнен в виде железной головы барана. Этот овен должен был расшибить ворота, выломать их. В таран полетели горящие стрелы, камни, копья, но всё было тщетно, он медленно полз к воротам, к своей желанной добыче. Когда таран дополз, стал ровно по центру ворот, так, чтобы бить между левой и правой створкой, на него удалось сбросить большой камень, который пробил крышу короба и позволил поджечь его. Кочевники принялись тушить таран.
Одну из двух осадных башен удалось разрушить из башенной катапульты ещё до того, как она смогла достигнуть стены, а со второй осадной башни был перекинут штурмовой мостик на городскую стену и по нему номады стали сбегать на городскую стену. Защитникам постоянно приходилось отталкивать штурмовые лестницы вместе с карабкающимся по ним врагом. Пока внимание горожан привлекла осадная башня, номады починили таран и начали ломать ворота. Изнутри ворота подпёрли бревнами, укрепили деревянными и железными плитами. Князь Хайре приказал перевести всех горожан в городскую Цитадель. Жрецы-каттавы возносили молитвы днём и ночью, в храмах также собралось много верующих, все молили Сефера о пощаде. Постепенно молитвы о даровании спасения сменились заупокойными молитвами, которые живые возносили о самих себе. Безнадёжность положения была очевидна. Атакующих было в десятки раз больше, чем всего населения осаждённого города, не говоря о количестве солдат гарнизона или горожан, способных держать оружие. Было сформировано даже несколько женских отрядов, которые не уступали в яростном бою мужчинам. Но врага было слишком много. Князь, стоя на верхней площадке главной башни крепостной стены, видел вдалеке большой, высокий шатёр небесного цвета, под которым на мягких подушках сидел Хунхар, каган номадов, который взмахом своей украшенной дорогими перстнями, руки, отправил десятки тысяч человек на штурм. И таким же движением руки он мог прекратить бой.
На площадке башни, где находился князь Хаире, это была башня «двух сестёр», стояла мощная катапульта, она должна была сломать одну из осадных башен номадов. Башня всё реальнее становилась угрозой для успешной обороны города. Нужно было попасть именно в башню, не задев стены, к которой башня приблизилась едва не вплотную. Камнеметатели справились. Хотя башня не была уничтожена полностью, но штурмовой мостик и верхняя площадка были снесены. Накал борьбы в той части стен сразу спал. Но вновь усугубилась ситуация у ворот. Часть стены рядом с воротами была разрушена, кочевники тоже использовали катапульты. Когда на стенах продолжался бой, с внутренней стороны ворот время будто замерло. Существовали только удары тарана в ворота. Ух, ух, ух …. Каждый удар сопровождался скрежетом металла и треском древесины. После шестого удара голова овна пробила все преграды и оказалась за городскими воротами Таирасса, однако ворота не были разрушены до конца. Номады пытались расширить пролом, нанеся ещё три удара по краям бреши в воротах. Вместе с этой работой они начали из луков стрелять в солдат, которых видели через пробоину. А кочевники – одни из лучших стрелков среди тех, кто живёт под солнцем. Защитники города оплели канатами голову овна и не давали раскачивать таран. Тогда номады стали сооружать из обломков короба, который прикрывал таран, навес у самых ворот и стали пытаться своим оружием – мечами, топорами, булавами разрушать ворота. Створки ворот были обиты толстыми листами железа, и мечи не могли причинить им никакого вреда. Видя это, кочевники начали разбивать камни стен в тех местах, где к ним крепились дверные петли, крюками они пытались сорвать листы железа, прикрывавшие деревянное полотно створок ворот. Таирасс находился на плато, что не позволяло противнику атаковать город со всех сторон, а только с нескольких участков. Длинные мощные канаты крепились к воротам, с другой стороны их накинули, на несколько сотен волов и несколько тысяч человек. Погонщики взмахнули плетьми, сотники крикнули на людей, каждый человек и каждое животное напряглись, канаты натянулись едва ли не как струны, правая створка ворот заскрипела, оглушительно заскрежетала. Будто смерть приветствовала горожан. Наконец, ворота не выдержали, упали с грохотом, израненные, под ударами более сильного врага. И враг, торжествующий, ворвался в город. Задолго до этого, когда ворота были пробиты тараном, князь Хаире понял, что внешний город не удержать, и приказал отводить войска в Цитадель, к уже перешедшим туда горожанам. Город тут же начали грабить. Тех, кто не успел укрыться в цитадели, резали на месте. В городе начались пожары. Женские крики, детский плач, крики озверевших мужчин, дым, пламя, ржание лошадей, – это были звуки падения города. |
Цитадель Таирасса представляла собой огромный замок, с множеством уровней внутри, лабиринтом коридоров и залов. Узкие проходы и крутые лестницы позволяли держать оборону даже небольшому количеству осаждённых, тайные ходы позволяли постоянно беспокоить противника боевыми вылазками. Некогда это была скала, на вершине плато, которую люди превратили в неприступную Цитадель. Немного было крепостей, равной этой.
Огромные залы позволяли сохранять тысячи горожан, Цитадель вмещала в себя запасы воды и провианта, городскую сокровищницу и главный храм. Помещения и коридоры были столь обширны, что в городе существовала специальная должность «Ведающего коридорами Великого дома», как иногда называли Цитадель. Самое главное, что внутри было озеро, небольшой запас воды, который какое-то время мог утолять жажду укрывавшимся в Великом доме. К счастью, это озеро питали источники, неизвестные врагу, так что вода там осталась чистой. Её было немного, тем более, что в Цитадели укрылось слишком много людей, но на некоторое время её должно было хватить.
В шести километрах от Цитадели, под красивым голубым шатром, сидящий на подушках молодой мужчина пил зелёный чай из пёстро раскрашенной керамической пиалы и смотрел на город, который был виден через вход в его шатёр. Мужчина был одет в красный халат из шелка, голову его покрывал белый платок, обмотанный так, что открытым оставалось лишь лицо. Когда он улыбался, виднелись жемчужно-белые зубы, чью белизну подчеркивала густая чёрная борода. Кожа мужчины была смуглой от частого пребывания под Солнцем. Широкий лоб был спрятан под платком, небольшой прямой нос и в меру широко посаженные глаза голубого цвета – таким был Хунхар, каган номадов, повелитель тьмы всадников, сотен тысяч человек, которые внимали каждому его слову. К нему подошёл человек, почтительно поклонился и произнёс:
– Повелитель, внешний город взят. Враг укрылся в цитадели.
В ответ Хунхар некоторое время помолчал, затем сделал глоток холодного кумыса и сказал:
– Они продержались несколько дольше, чем я предполагал. Я даже удивлён. Может быть, из них могло бы что-то получиться выбери они степь или пустыню. Пусть воины грабят город, а когда увидят, что грабить уже нечего, пускай разрушают. Инженерам прикажи к утру разработать план атаки на Цитадель. Халгариды должны проникнут внутрь. Наш человек в цитадели должен будет их встретить. Они помогут ему открыть двери изнутри.
– Да, солнцеподобный. Сию минуту будет исполнено.
Король вышел из шатра, слуга последовал за ним. Солнце садилось на Западе, за спиной правителя, и Таирасс медленно погружался во тьму. К моменту, когда Хунхар вышел на улицу, солнце освещало лишь последний, пятый уровень Цитадели. Будь она ближе, каган рассмотрел бы и кроваво-красный стяг князя Хаире и белый, с золотой скалой стяг города Таирасса. Там, рядом с этими флагами стоял князь, руководивший обороной города. Молодой, тридцати лет от роду, в кольчуге, красном княжеском плаще, чуть меньше двух метров ростом, русоволосый и зеленоглазый, он был похож на загнанного в угол тигра. Падение внешнего города стало ударом, пускай даже ожидаемым. И всё же Хаире рассчитывал, что город продержится во время штурма хотя бы двое суток. Нужно было выиграть время, чтобы дождаться помощи из центра соседней, Оринтской провинции, города Оринта, от Великого князя Хаире старшего, который был императорским наместником провинции, комитом. При самых благоприятных условиях, Великий князь мог прийти на помощь городу и своему сыну только спустя семь или восемь дней после того, как из города отправлялся гонец. С вечера первого дня осады нужно было подождать ещё неделю, вернее, продержаться ещё неделю. В цитадели это было сделать проще, чем на стенах внешнего города, но не легко. Тем более что мор от воды продолжался, вопреки всем молитвам священников, порошкам лекарей и специальным составам алхимиков. Люди не верили, что вода в озере Цитадели чиста, так что многих мучила и губила жажда.
Солнце село за горизонт, но Великий дом в ту ночь так и не погрузился во тьму, освещаемый огнём пожарищ Таирасса, города совсем недавно поражавшего своей красотой и богатством.
Глава 2. Начало
Когда в Таирасс начали приходить первые беженцы с окрестных земель, главный библиотекарь городского книгохранилища, хартофилакс Захарта, приказал перенести самые ценные рукописи и документы в Цитадель, где были специальные хранилища на случай опасности. В залах библиотеки сохранялись тексты и изображения на коже, на бумаге, на дереве, на шёлке, на восковых таблицах, на хлопковых тканях, на глиняных и каменных табличках. Хранились фигуры, статуи с надписями. В определённой мере, библиотека была и городским музеем и одним из главным городских храмов. Ибо в Империи письмо почиталось священным. Перенос артефактов продолжался и во время осады, хранители не хотели доверить эту работу кому-то ещё, кроме своих помощников и самих себя.
Наара, любимого ученика Захарты, оставили сторожить манускрипты в залах Цитадели. Для библиотеки там было отведено три больших зала, следовавших поочередно один за другим. Наар не мог видеть, как проходит оборона города и жадно ловил каждое слово, которое удавалось получить от приносивших рукописи друзей, особенно в день, когда пал внешний город:
– Подогнали к стенам осадные башни. Наши дерутся как львы, но врагов много, очень много. – Говорил один.
– Эти твари подкатили таран, бьют по воротам. Солдаты и горожане укрепляют их изнутри. Страшно мне. – Отдышавшись, сообщал другой.