Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая
Шрифт:
В четверг в 8 утра был у Бураковского на обходе и конференции. Володя все такой же толстый, вальяжный, институтом правит хорошо. Только коньяк из холодильника исчез.
– Я его теперь в другом месте держу...
Понравился мне обход. Реанимация у них мала, в тем не менее делают до семи АИКов в день. За прошлый год они почти нас догнали: 930 операций против наших 1002, а нынче могут и перегнать, если так будут дальше идти. Больные сложнее, чем у нас. Поэтому из института ушел "с комплексом"...
Дневник. 1 мая. Четверг,
Снова началась дачная жизнь. В воскресенье к вечеру переехали, сегодня первый день, чтобы оглядеться. Все дни - не до природы. Делал сложные операции. Был месячный отчет, хорошие результаты.
А за стенами бушуют страсти: на Чернобыльской атомной электростанции - авария, горит реактор. Радиация в Киеве возросла в несколько раз, и нет уверенности, что это уже предел. Такая страшная вещь - эта радиация. Чудный день, тишина, солнце, цветы, птицы, а в воздухе, в воде, на зеленых овощах - частицы йода, цезия, стронция. Кое-кто из знакомых уехал на праздники, подальше от греха.
Информация, как всегда, скудна и противоречива. Тяжело пострадавших, видимо, немного, но для эвакуированных тысяч людей - большое бедствие. И страх на всю жизнь.
Дневник. 17 мая. Суббота, день
Две недели не писал дневник. Дела. В праздники и выходные редактировал "Раздумья о здоровье". Издательство "Физкультура и спорт" обещает тираж полмиллиона.
Киев живет под радиацией и слухами о чернобыльской аварии. Об этом только и говорят; сколько миллирентген в воздухе, в квартире, на траве, на земле? "Закрыли?" - "Нет?" Говорят, взрыв? Эвакуация Киева?
Нельзя сказать, что настоящая паника, вульгарных беглецов мало, но, кто мог, детей вывезли. Около вокзала и касс Аэрофлота толпы стояли.
Виновата безобразная информация. Сначала вообще молчали, потом стали говорить, но не всегда что следует.
Народ ропщет. Чего смотрело начальство? Почему не отменили первомайскую демонстрацию?
Я все сосчитал, какие дозы можно получить за день, за месяц, за год. Получилось, что если три часа в день сидеть на улице, а остальное время дома, то суммарная доза достигнет пяти рентген в год. Это то, что разрешается рентгенологу на работе, и меньше, чем получает больной при просвечивании желудка. Но ни один из них еще не умер от лучевой болезни и калек не народил. К тому же в литературе не сообщалось об учащении уродств и онкологических болезней после Хиросимы.
Примерно так я каждый день убеждаю на конференции своих сотрудников, дома - свою жену и всех вообще, с кем приходится говорить. К сожалению, такого простого и понятного расчета по телевизору не представили. Поэтому миллирентгены кажутся ужасными, думают, что нужно сейчас же бежать или лечиться.
Моя Лида тоже дрожит, окна заклеила, чистоту блюдет, совсем замучила строгостями. Жаждет переехать в Киев, там радиация вдвое меньше, от Чернобыля дальше на 50 километров.
– Можешь переезжать одна, мы с Чари останемся.
И то сказать: мне здесь хорошо,
В Институте история с аварией не прошла гладко. Первого мая моему заместителю позвонили из министерства и попросили выделить двух врачей, чтобы обследовать эвакуированных в Бородянке (это 15 километров от нашей дачи). Он начал искать по телефонам и напал на Б. и К.
– хирургов 6-го и 5-го этажей. Сказали, что явятся. Утром 2-го Геннадий был в Институте, ему звонят и стыдят, что прислал негодные кадры. Один заболел, показал температуру, а второй вообще отказался ехать. Будто сказал:
– Права не имеете посылать. Вывезите людей в больницу, в Киев, тогда буду обследовать.
После праздника оба сообщили, что имеют больничные листки. Никто им не поверил. На работе появились только в середине этой недели.
Вчера утром их обсуждали на трудовом коллективе. Оба клялись, что болели, а К. заявил, что он свои слова и сейчас готов повторить. Это уже всех разозлило. Я молчал и даже не думал наказывать, но у нас все такие принципиальные.
– Уволить!
– Предупредить!
Проголосовали: 140 - за увольнение, против - 0, воздержались - 13. К. приходил, вел себя нахально, но я сдержался.
Вот какой у нас народ. Самолюбие задели, опозорили наш славный коллектив. Постановили попутно отчислить чернобыльцам дневной заработок. И это без рекомендаций райкома. Приятно было.
Дневник. 1 июня. Воскресенье, утро
Дневник прост. Ничего особенного не случилось. Операций - половина. Результаты мая плохие, больные были преимущественно тяжелые, приезжали те, которым не до радиации.
Врач-дезертир, осужденный коллективом, на следующий же день пришел на конференцию с раскаянием, просил направить в самую "зону". Простили. Бумагу написали в министерство, чтобы послали в Чернобыль. Однако пока не берут, небось не верят. Надбавку к зарплате, которую получают за тяжелую работу наши хирурги, я ему срезал. Пусть хоть чем-нибудь пострадает. Похоже, что он искренне переживает. Сдуру завелся парень. А второй - Б.
– ходит на работу как ни в чем не бывало. Бессовестный.., По закону уволить его нельзя. Трудовой коллектив, оказывается, такого права не имеет.
Киев живет как прифронтовой город. Школьников вывезли в лагеря, в южные области очень организованно. Наши добровольцы сопровождали три поезда. С маленькими - хуже. Отправлять без матерей не решаются, семейных санаториев мало. А самое главное - работать в городе кому-то нужно. Представьте, если все матери уедут со своими детишками? По сути, и опасности нет. Дозы малы, один страх. Теперь запретили измерять радиацию и дозиметры заперли. Чтобы слухи не распространялись... Хорошо или плохо? Старая проблема, каков оптимальный уровень информации для народа? Бесконтрольная - паника, слишком мала - недовольство и просчеты в управлении.