Книга потерянных вещей
Шрифт:
Дэвид внимательно следил за выражением лица Лесника, пытаясь прочитать его мысли. Непонятно почему, у него возникла уверенность, что Лесник не говорит всей правды о короле. Прежде чем он снова начал задавать вопросы, Лесник закинул мешок со старой одеждой Дэвида в гущу кустов и зашагал туда, откуда они пришли.
— Надо еще кое-что сделать, прежде чем продолжить наше путешествие, — сообщил он. — Путь предстоит неблизкий.
Бросив последний тоскующий взгляд на лес одинаковых деревьев, Дэвид повернулся и направился к хижине вслед за Лесником.
Когда они ушли и воцарилась тишина, из-под стелющихся корней огромного старого дерева выбралось существо. Спина его была согнута, пальцы
— Парень пропал, — прошептало существо. — Пропадет и младенец.
С этими словами оно схватило мешок, и чернота леса поглотила его.
XI
О ДЕТЯХ, ЗАБЛУДИВШИХСЯ В ЛЕСУ, И О ТОМ, ЧТО С НИМИ СЛУЧИЛОСЬ
Дэвид и Лесник без происшествий добрались до хижины. Там они сложили провизию в два кожаных мешка и наполнили две оловянные фляги водой из протекавшего за домом ручья. Дэвид увидел, как Лесник встал на колени у кромки воды и принялся исследовать какие-то следы на влажной земле, но ничего о них не сказал. Дэвид взглянул на них мимоходом и подумал, что они похожи на следы большой собаки или волка. В следах собралось немного воды, и Дэвид понял, что они появились недавно.
Лесник вооружился топором, луком с колчаном стрел и длинным ножом. Кроме того, он достал из сундука короткий меч. Чуть помедлил, чтобы сдуть пыль с клинка, и протянул его Дэвиду вместе с кожаным ремнем. Дэвид прежде никогда не держал в руках настоящий меч, и его умение владеть холодным оружием ограничивалось играми в пиратов с деревянными палками. Но с мечом на боку он почувствовал себя сильнее и гораздо храбрее.
Лесник запер хижину, затем прижал к двери ладонь и склонил голову, словно в молитве. Он выглядел очень печальным, и Дэвиду показалось, что Лесник сомневается, увидит ли он когда-нибудь свой дом. После чего они направились в лес, на северо-восток. Они шли ровным шагом, и их путь озаряло слабое сияние, заменявшее здесь дневной свет. Через несколько часов Дэвид устал. Лесник дал ему отдохнуть, но совсем недолго.
— До темноты мы должны выйти из леса, — сказал он.
Дэвиду не нужно было спрашивать почему. Он и сам боялся услышать, как тишину леса разрывает вой волков и ликантропов.
По дороге Дэвид успевал глядеть по сторонам. Он не узнавал ни одного из увиденных деревьев, хотя некоторые казались ему знакомыми. У дерева, похожего на старый дуб, из-под вечнозеленых листьев свисали сосновые шишки. Другое размерами и формой походило на большую елку, только с серебристой листвой, усеянную гроздьями красных ягод. Время от времени Дэвид замечал цветы с детскими лицами. Они таращили любопытные глазки, хотя при появлении Лесника и мальчика предусмотрительно прикрывались листьями и дрожали мелкой дрожью в ожидании, когда минует угроза.
— Как называются эти цветы? — спросил Дэвид.
— У них нет названия, — ответил Лесник. — Иногда дети сбиваются с тропы и теряются в лесу, так что больше их никто не видит. Они умирают от когтей диких зверей или от злобы жестоких людей, а их кровь впитывается в землю. Потом вырастает вот такой цветок, часто вдали от того места, где испустил дух ребенок. Они собираются вместе, в точности как испуганные дети. Мне кажется, так лес хранит память о них. Лес чувствует утрату ребенка.
Дэвид уже понял, что Лесник не заговаривает первым, так что ему оставалось задавать вопросы, и Лесник отвечал на них со всей возможной обстоятельностью. Он пытался дать Дэвиду представления о географии этой страны: замок короля лежит далеко на востоке, и земли в той стороне пустынны, лишь редкие поселения нарушают безлюдный пейзаж. Глубокое ущелье отделяет чащу Лесника от территорий на востоке, и путникам нужно преодолеть здешний лес, чтобы продолжить путешествие в замок короля. На юге находится огромное черное море, но немногие отваживались добраться дотуда. Там царят водные твари, морские драконы, огромные волны и вечные шторма. На севере и на западе высятся горные цепи, но они непроходимы, потому что почти целый год с их вершин не сходит снег.
По дороге Лесник рассказал Дэвиду еще кое-что о ликантропах.
— В былые времена, прежде чем появились ликантропы, волки были вполне предсказуемыми существами, — объяснял он. — У каждой стаи, редко превышавшей пятнадцать — двадцать особей, была своя территория, где они жили, охотились и размножались. Затем появились ликантропы, и все изменилось. Стаи начали расти, их отношения усложнились, одни территории увеличивались за счет других, подняла голову жестокость. Раньше умирала примерно половина волчат. Им нужно больше корма, чем их родителям, и если еды не хватало, они голодали. Иногда их убивали собственные родители, но лишь в тех случаях, когда замечали признаки болезни или безумия. В целом волки были хорошими родителями, они делили добычу с молодняком, оберегали его, дарили зверенышам любовь и внимание. Но ликантропы принесли с собой новое отношение к молодняку: они кормят только сильнейших, не больше двух-трех в помете, а иногда обходятся и без этого. Слабых пожирают. Стая остается сильной, но природа ее меняется. Каждый за себя, и между ними нет никакой привязанности. Только власть ликантропов удерживает их под контролем. Мне кажется, без ликантропов они снова стали бы прежними.
Лесник рассказал Дэвиду, как отличить самцов от самок. У самок более узкие морды и лоб. Шеи и плечи у них тоньше, лапы короче, хотя в молодости они проворнее ровесников-самцов, а потому становятся лучшими охотниками и более опасными врагами. В нормальной волчьей стае самки часто бывали вожаками, но и тут ликантропы посягнули на естественный порядок вещей. Среди них были и самки, но важные решения принимали Лерой и его помощники. Возможно, здесь их слабое место, предположил Лесник. Их самонадеянность заставляет отказаться от тысячелетнего женского инстинкта. Теперь ими движет только жажда власти.
— Волки никогда не бросают возможную добычу, разве только если они совсем истощены, — продолжал Лесник. — Они могут бежать и десять, и пятнадцать миль со скоростью куда большей, чем у человека, а потом еще без отдыха пять миль идти рысью. Ликантропы помедленнее их, потому что предпочитают передвигаться на задних лапах, но нам с ними все равно не сравниться. Остается надеяться, что мы найдем лошадей, когда доберемся до нашей сегодняшней цели. Есть там один барышник, а на коня у меня денег хватит.
Здесь не было никаких троп, и оставалось полагаться на чутье и знания Лесника. Чем дальше они отходили от дома, тем чаще он останавливался, изучая заросли мха и следы, оставленные ветром на деревьях. За все время пути им встретилось лишь одно жилище, да и оно лежало в развалинах. Дэвиду оно показалось скорее растаявшим, чем обветшавшим. Каменная труба возвышалась среди руин, почерневшая, но целая. Дэвид заметил расплавленные капли, остывшие и затвердевшие на стенах, искривленные проемы на месте окон. Они прошли близко, у самых развалин, и тогда стало ясно, что в стены вделаны глыбы какого-то светло-коричневого вещества. Дэвид потер рукой дверную коробку, потом отколупнул кусочек ногтем. Он узнал и это вещество, и его легкий запах.