Книга пятая: Древний
Шрифт:
– Расслабься и не думай о том, кто именно тебя окружает. – Посоветовал ему я. – Представь, что ты просто идешь по рынку.
Мой немудренный совет, на удивление, действительно сумел помочь. Солдат перестал каждый раз вздрагивать и нервозно дергаться, когда его касалась мертвая плоть.
В таком темпе мы пересекли стену и вошли на внутреннюю территорию Ватикана. Здесь было необычайно красиво, даже если смотреть на это убранство глухой ночью сквозь окуляры ПНВ. Мраморные колонны, чудесные фрески, потрясающие статуи, с анатомической точностью повторяющие людей, сады и парки. Но на всем этом лежал тяжелый отпечаток Боли. Именно так, с большой буквы. Я никогда бы не подумал, что она может впитываться в окружающее
Внутри стен Святого города эманации боли исходили абсолютно от всего, даже от камня. И было это настолько жутко, что мне пришлось прилагать усилия, чтобы задавить в себе эту волну. Не хватало еще обратить на себя внимание сотен мертвецов…
Манок чужого Зова вел меня вглубь города в городе, увлекая в сторону, где возвышался купол Апостольского дворца. Ну конечно, где же еще устроить логово Древнему, как не в главной резиденции папы римского? И поначалу мне такой выбор казался непонятным, но это только до тех пор, пока мы не вышли на площадь Святого Петра…
Зрелище, представшее моим глазам, было отнюдь не для слабонервных. Шок от увиденного аж заставил меня несознательно вздохнуть, хапнув вонь едкого мертвячьего смрада. Этот противный запах вернул меня в чувство.
В логове некроманта я ожидал увидеть какие-нибудь классические атрибуты сумасшедшего маньяка – головы на шестах, растянутую на крючьях человеческую кожу, пирамиды из черепов, или что-нибудь похожее. Кстати, шесты здесь все-таки были. Они торчали, вколоченные прямо в брусчатку, и были покрыты чем-то вязким и темным. Словно бы Древний ранее развлекался тут сажанием людей на кол. Если подумать, то долгая и изнурительная смерть на заостренном шесте это то, что Темному Жрецу и надо. Во-первых, она не требует его прямого участия. Насаживать пленных на колья могут и его Кадавры, под командованием пары марионеток. А, во-вторых, обреченные жертвы сами будут мучительно умирать от ранения внутренних органов и стремительно развивающегося перитонита. Чего еще требуется ненасытному Древнему, нуждающемуся в огромных объемах Тьмы? Но чертов лич своим изощренным умом сумел удивить меня. Он нашел более эффективный способ «выдаивать» из жертв Силу…
Повсюду на площади лежали едва трепыхающиеся куски мяса, из которых торчали какие-то трубки и обломки костей. Признать в этих кровавых отбивных человеческие останки было в принципе невозможно. Но что еще страшнее, они все еще были живыми! Проклятый Древний изобрел какой-то совсем уж немыслимый методод умерщвления, когда плоть агонизировала длительное время, исторгая из себя целые кубометры черного тумана, хотя еще и не умирала полностью.
Для верности, я даже снял ПНВ, чтобы увидеть все собственными глазами, но тут же надел обратно. Густота и чернота Силы ослепляла, не позволяя рассмотреть ничего на расстоянии вытянутой руки. Но за этот короткий миг, пока я смотрел на мир своим собственным взглядом, я успел заметить, что центром концентрации энергии смерти является Ватиканский обелиск, тот самый, что венчает центр площади Святого Петра. Черный туман закручивался вокруг него, словно вода в блендере, и поднимался ввысь, рождая ту самую тучу, которую я увидел парой дней ранее из окна.
Именно к этому обелиску шли бесконечные вереницы мертвецов. Кто порожняком, а кто таща с собой вяло сопротивляющихся людей. Кстати, живые, судя по всему, попав в центр настоящего торнадо из Силы, заметно
Мертвецы бросали свою ношу, и смертные оставались тупо сидеть и пялиться в одну точку, даже не пытаясь убежать и скрыться. А другие Кадавры просто проходили мимо, касаясь ладонями обелиска, и разбредались кто куда, следуя заложенным в них приказам Жреца. И теперь мне стало понятно, что перед моими глазами не просто генератор Тьмы, производящий ее в промышленных объемах, но и одновременно зарядная станция для Кадавров. Древний действительно знал, как решить эту задачу и не заниматься поддержанием псевдожизни в своих солдатах самостоятельно…
Мы с Третьим притаились немного поодаль, скрывшись за одной из многих сотен колонн, подальше от основной массы трупов. Боец пока не совсем осознавал, что он видит, поэтому не проявлял никакого беспокойства сверх того, что овладело им ранее.
– Камера пишет? – Спросил я через радио-гарнитуру.
Военный снова кивнул мне, и я даже на долю секунды успел пожалеть, что сейчас разрушу его сладостное неведение.
– Тогда снимай площадь, пусть командование тоже посмотрит на это. Видишь вон те дрожащие кучки мяса? – Еще один безмолвный кивок. – Так вот, это живые люди. Просто разделанные до такого состояния. Прямо сейчас они крайне мучительно умирают, производя немыслимое количество Мрака, и именно этим сюда приходит питаться орда зомби.
Я не видел лица своего союзника и не мог ощущать его эмоционального фона. Но вся его поза говорила о том, что он просто чертовски перепуган тем, что видел. Это был не животный страх, а просто истинный хтонический ужас, будто бы перед ним воплотилась в рваном балахоне сама Смерть.
Чертыхнувшись, я ухватил остолбеневшего бойца и дернул, увлекая того за колонну. Там я отвесил ему смачную оплеуху, а за ней следом еще одну, чтобы вернуть его рассудок в более-менее рабочее состояние, пока он ему не помахал платочком.
– Пришел в себя? – Осведомился я, поднимая ПНВ с его ошалелых глаз.
– Да… кажется… – это были, пожалуй, первые слова, что я услышал от Третьего за все время с момента высадки в Италии. Видно, крепко его задело.
– Смотри мне, – погрозил я ему кулаком, – подвиснешь так в ответственный момент, кранты всему будет. Я чувствую, что Древний где-то рядом, так что ты должен в любую секунду быть готов вызвать беспилотник. Понял?
Третий вместо слов просто кивнул, и я посчитал, что это действительно можно считать свидетельством того, что он пришел в норму.
Мы продолжили наблюдать, прячась за колоннами, и были свидетелями того, как меняются эти жуткие «батарейки». Одни мертвецы подходили и забирали разодранные ошметки, унося их в неизвестном направлении, а другие приводили новую жертву. Человеку перед разделкой вливали что-то в рот, а потом под его собственные несмолкающие вопли начинали заживо освежевывать. Этим процессом без сомнения занимались Приспешники Древнего, больно уж ловко они управлялись со своими жуткими инструментами, не позволяя жертве умереть раньше времени.
Затем крик переходил в булькающее хрипение, и растерзанное тело оставляли судорожно дергаться, переходя к следующему. Только сейчас мы с Третьим обратили внимание на то, что вся площадь заполнена каким-то утробным мычанием и шуршанием, звучащим на одной ноте. Оно воспринималось мозгом как фоновый звук, словно монотонное гудение какого-то гигантского трансформатора, и просто отфильтровывалось. Но на деле это оказалось тихими стонами и хрипами сотен изрезанных людей, брошенных на медленную и мучительную смерть.