Книга шестая: Исход
Шрифт:
– Этого хватит? – Участливо поинтересовался мой собеседник, заглядывая мне через плечо.
– Вполне, – коротко кивнул я, испытывая необычайно сильное подозрение от поразительной сговорчивости этого человека.
– Ну и замечательно. Знайте, Сергей Анатольевич, двери этого места для вас всегда будут открыты, вы в любой момент можете вернуться сюда. Ни пуха ни пера в вашей миссии… – сказал он вместо прощания, и отошел подальше, с немым восторгом рассматривая перекатывающие под толстой шкурой Измененных мышцы.
Странный он какой-то… пока что этот незнакомец был первым, кто при виде этих созданий не пытался навалить в штаны, а искренне восхищался
Отбросив посторонние мысли и вскочив одним прыжком на высоту, превышающую человеческий рост, я ухватился за шипы, торчащие из спины Дамира, и устроился у того на холке, приладив перед собой сумку с ценным грузом.
Ну что, родимые, погнали? Нас снова ждет истерзанная Италия…
Не успел я до конца даже сформулировать мыслеприказ, как десятка Измененных синхронно рванула с места, выбрасывая из-под когтей целые пласты земли и засохшего осеннего дерна. Встречный порыв ветра врезался в меня как огромная бита, едва не выбросив к чертям, но осторожный Дамир, почуяв угрозу своему седоку, придержал меня длинным хвостом и не дал глупо вывалиться в самом начале пути.
Ох, небеса, эта безудержная скачка верхом на спине свирепого монстра была одной из самых великолепных вещей, которые мне довелось пережить. Свобода. Сила. Простор. Вот так и должна выглядеть истинная свобода…
Километры ложились под лапы Измененных легко, словно в них была не тысяча метров, а какие-то жалкие пара-тройка сотен. Я не знаю, какую скорость мы развивали, но готов поклясться, что по пересеченной лесной местности ни один транспорт или животное не сможет мчаться столь быстро. Здесь же в лесу, не замедляя бега, я и провел первые учения, ближе узнавая возможности своих элитных бойцов.
Так я опытным путем выяснил, что удар лапой моего Измененного не способно выдержать ни единое дерево, будь то береза, тополь или даже дуб. Чудовищные когти раздирали твердую древесину, словно бутафорские фанерные декорации. От взмахов могучих звериных лап только тысячи щепок летели во все стороны, уподобляясь шрапнели.
В этом же лесу мы попытались заодно и поохотиться на здешних обитателей, которые пытались сбежать задолго до нашего приближения. Зверье чувствовало, что в лесу объявились какие-то злые и всесильные гости, которым старые хозяева будут на один зуб, и мчались от нас, словно спасаясь от пожара.
Но пытаться сбежать от машины убийств, которой не знакомо само понятие усталости, было глупой затеей. Так что в когтях Морфов то и дело ревели и визжали различные животные, от лис и лосей до жирных медведей, которые перед наступлением зимы успели нагулять на своих меховых боках приличные запасы.
Отчасти этот небольшой геноцид лесного народа позволял мне прояснить возможности своих творений, но все же полностью раскрыть их потенциал, увы, не смог. Я теперь знал, как нужно сжимать челюсти, чтобы распороть мясо или подсечь сухожилия, и знал, как нужно рвать плоть, выдирая ее вместе с костями, да и вообще очень многое узнал о тонкостях жизни плотоядного сверххищника. Но все же этого было крайне мало. Дичь оказалась для Измененных слишком слабым противником, годным только на то, чтобы немного попрактиковаться в освоении умения поглощать Силу. Но и это уже был хлеб, с чего-то же нужно было начинать. Остальные навыки будем оттачивать уже в боевых условиях.
Помимо
Вскоре лес кончился, и его сменили поля, реки и овраги. Однако никакой ландшафт не мог остановить или хотя бы существенно замедлить неумолимого бега Измененных. Они переплывали водные преграды со скоростью средней моторной лодки, помогая себе длинным подвижным хвостом, а по отвесным земляным склонам просто вскарабкивались с проворством тараканов. Так что совсем не удивительно, что уже через сутки мы своим неустанным маршем пересекли половину Европы и уперлись в хорватское побережье.
Я все еще слышал Зов Древнего, и шел на него исключительно по прямой, используя любые встречные преграды как испытание для моих бойцов. И не было на нашем маршруте такого препятствия, которое смогло бы нас заставить его обойти. Но вот сейчас перед нами распростерлось Адриатическое море, пожалуй, самая тяжелая часть пути. Я помнил свой первый подводный марш-бросок, и повторять его, если честно, не горел особым желанием. Однако кто бы спросил моего мнения? Надо, значит надо, Серж, так что стиснул зубы и греби!
Пытаясь хоть немного отсрочить неизбежное, я спрыгнул со спины Дамира и принялся разминать затекшее за сутки непрерывной бешеной скачки тело. Потом я извлек на божий свет старенький кнопочный телефон, который берег все это время, но не рисковал включать под носом у российских спецслужб, чтобы те, не дай бог, не срисовали Викторию. Ну а теперь, вдали от родимых просторов, думаю, можно было безопасно выйти на связь.
Сказано – сделано. Едва передатчик телефона поймал дохлый сигнал, как мобильник затренькал входящими сообщениями. За все прошедшие дни их было около двух десятков, и в каждом из них Вика дисциплинировано придерживалась нашего разработанного шифра. Ей наверняка было крайне тяжко не получать от меня обратной связи, и она хотела вместо скупых циферок и набора символов, больше похожих на какой-то автоматический отчет от умной домашней техники, отправить настоящее письмо. Однако она сдерживалась, и упрямо продолжала слать сообщения, не получая от меня ответов.
Злясь на себя за то что даже не попытался найти способ связаться с девушкой раньше, я пробежался глазами по входящим письмам и успокоился. У нее все было в полном порядке. Последний отчет от нее пришел всего четырьмя часами ранее, и состоял из единственного символа – нуля. Значит, все по-прежнему в порядке.
Медленно клацая кнопками и изучая более ранние ее письма, я увидел два лаконичных сообщения «-1» с интервалом, примерно, в неделю. И этот шифр значил, что двое марионеток уже «отключились», перестав функционировать, а следовательно, Вика сейчас была под охраной одного единственного фалааго, который по неведомым мне причинам все еще держался за свою псевдожизнь.