Книга шифров. Тайная история шифров и их расшифровки
Шрифт:
Город 3 = 69-53-12 =?? — ?i-so
Единственным подходящим названием было Tulissos (Тулисс) (tu-li-so) — город в центре Крита, игравший важное значение. И опять конечная s отсутствовала, и опять Вентрис проигнорировал проблему. Он теперь опытным путем установил названия трех мест и звуковые значения восьми различных знаков:
Город 1 = 08-73-30-12 = a-mi-ni-so = Amnisos (Амнис)
Город 2 = 70-52-12 = kо-nо-sо = Knossos (Кносс)
Город 3 = 69-53-12 = tu-li-so = Tulissos (Тулисс)
Определение восьми символов имело огромное значение. Вентрис мог теперь узнать о согласных и гласных многих других символов в «решетке», если они находились в том же ряду или в том же столбце. В результате во многих символах
Определение слоговых значений этих двух символов, 05 и 31, было особенно важным, поскольку это дало Вентрису возможность прочитать целиком два слова, 05–12 и 05–31, которые неоднократно появлялись в конце списков. К тому времени Вентрис знал, что символ 12 представляет собой слог — so– , так как этот символ появлялся в слове Tulissos (Тулисс), и поэтому 05–12 могло быть прочитано как to-so. И второе слово, 05–31, могло быть прочитано как to-sa. Это был удивительный результат. Поскольку эти слова появлялись в конце списков, у специалистов возникло предположение, что они означали «всего». Вентрис прочитал их как toso и tosa — поразительно похоже на древнегреческие слова tossos и tossa, мужской и женский род слова, означающего «столько».
С того момента, когда ему было четырнадцать лет и он услышал лекцию сэра Артура Эванса, он верил, что язык минойцев не мог быть греческим. Теперь же он обнаружил слова, которые служили явным доказательством в пользу того, что языком линейного письма В был греческий.
Это была древняя кипрская письменность, вследствие чего и появились основания считать, что языком линейного письма В не мог быть греческий, поскольку слова линейного письма В редко кончались на s, в то время как это окончание является весьма обычным для слов греческого языка. Вентрис обнаружил, что и на самом деле слова линейного письма В редко заканчивались буквой s, но это происходило, возможно, просто потому, что при написании s могла обычно опускаться. Amnisos (Амнис), Knossos (Кносс), Tulissos (Тулисс) и tossos — все они писались без конечного s, указывая, что писцы просто не утруждали себя его написанием, позволяя читателю самому заполнять очевидные пропуски.
Вскоре Вентрис дешифровал несколько других слов, которые также имели сходство с греческими, но он по-прежнему не был абсолютно уверен, что линейное письмо В было греческой письменностью. Теоретически те несколько слов, которые он дешифровал, могли бы рассматриваться как заимствования, привнесенные в минойский язык. Иностранец, приехавший в отель в Англии, может ненароком услышать такие слова и выражения, как «rendezvous» или «bon appetit», но было бы неверным считать, что англичане говорят по-французски. Более того, Вентрису встретились слова, которые были ему совершенно непонятны, являясь, вроде бы, доказательством в пользу до сего времени неизвестного языка. В «рабочих листках № 20» он не отказался от греческой гипотезы, но назвал ее «пустой тратой сил». Его вывод был таким: «Я полагаю, что это направление дешифрования, если следовать ему, рано или поздно заведет в тупик или погрязнет в противоречиях».
Но несмотря на свои предчуствия, Вентрис продолжал разрабатывать гипотезу греческого языка. И вот когда «рабочие листки № 20» все еще продолжали рассылаться, он начал находить новые и новые греческие слова. Он смог определить такие слова, как poimen (пастух), kerameus (гончар), khrusoworgos (ювелир)
Так вышло, что как раз в этот период, когда Вентрису начал сопутствовать успех, его попросили выступить на радио Би-би-си и рассказать о загадке минойской письменности. Он решил, что это было бы идеальной возможностью обнародовать свое открытие. После довольно скучной беседы о минойской истории и линейном письме В, он сделал свое революционное заявление: «За последние несколько недель я пришел к выводу, что таблички из Кносса и Пилоса были написаны все же на греческом языке — сложном и архаичном греческом языке, ввиду того, что он был на пятьсот лет старше Гомера, и написаны в довольно-таки сокращенном виде, но, тем не менее, на греческом». Одним из слушателей оказался Джон Чедвик, исследователь из Кембриджа, который интересовался дешифрованием линейного письма В с 30-х годов 20 века. Во время войны он служил криптоаналитиком сначала в Александрии, вскрывая итальянские шифры, а затем был переведен в Блечли-Парк, где занимался японскими шифрами. После войны он попытался еще раз дешифровать линейное письмо В, используя на этот раз методы, о которых узнал во время работы с военными шифрами. К сожалению, значительного успеха он не достиг.
Рис. 61 Джон Чедвик
Когда он услышал передачу по радио, то был совершенно ошеломлен явно абсурдным утверждением Вентриса. Чедвик, как и большинство ученых, слушавших эту радиопередачу, не воспринял всерьез это заявление, посчитав его работой дилетанта — чем она в сущности и была. Однако в качестве преподавателя греческого языка Чедвик понял, что его забросают градом вопросов относительно утверждения Вентриса, и, чтобы подготовиться к ним, решил детально разобраться в доказательствах Вентриса. Он получил копии «рабочих листков» Вентриса и принялся тщательно изучать их в полной уверенности, что в них не счесть пробелов и изъянов. Прошло лишь несколько дней, и скептически настроенный ученый превратился в одного из первых сторонников «греческой» теории Вентриса о языке линейного письма В. А вскоре Чедвик стал восхищаться молодым архитектором:
Его мозг работал с удивительной быстротой, так что он мог обдумать все последствия выдвигаемого вами предложения едва ли не раньше, чем оно прозвучит из ваших уст. Его отличало стремление разобраться в реальном положении дел; микенцы были для него не смутной абстракцией, а живыми людьми, чьи мысли он мог постичь. Сам он делал упор на визуальном подходе к проблеме и настолько хорошо знал тексты, что большие куски запечатлелись в его мозгу просто как зрительные образы задолго до того, как дешифровка придала им смысл. Но одной фотографической памяти было недостаточно, и вот тут-то ему пригодилось его архитектурное образование. Глаз архитектора видит в здании не единственно лишь внешнюю сторону — беспорядочную мешанину декоративных элементов и конструктивных особенностей, он способен разглядеть то, что находится за ней: важные части орнамента, элементы конструкции и корпус здания. Так и Вентрис сумел разглядеть среди приводящего в замешательство многообразия загадочных символов и рисунков закономерности, которые раскрыли лежащую за ними внутреннюю структуру. Именно этим качеством — способностью разглядеть порядок в кажущемся беспорядке — характеризуются деяния всех великих людей.
Однако Вентрису не хватало одного — досконального знания древнегреческого языка. Греческий язык Вентрис изучал только в детстве, во время учебы в Став Скул, и потому не мог в полной мере воспользоваться результатами своего открытия. Так, ему не удалось дать объяснения некоторым из дешифрованных слов, потому что он их не знал. Специальностью же Чедвика была греческая филология, изучение исторического развития греческого языка, и потому он был в достаточной мере вооружен знаниями, чтобы показать, что эти загадочные слова согласуются с теориями о древнейших формах греческого языка. Вместе они, Чедвик и Вентрис, образовали великолепную компанию.