Книга Странных Новых Вещей
Шрифт:
Питер натужно сглотнул. Библейский буклет скорчился на одеяле рядом с его никчемной задницей. А у него на квартире все еще ждал своего часа ворох ярких мотков разноцветной пряжи.
— ы... — сказала Любительница—Пять, она помолчала, подбирая нужное слово. — ы — человек. олько человек. ы не лово Бога одно время, а поом лово ало слишком яжело, его яжело неи, и ебе надо одохнуь. — Она положила руку ему на бедро. — Я понимаю.
— Моя жена...
— Я понимаю, — повторила она. — Бог соединил ебя и вою жену вмее. еперь вы врозь.
В мгновение ока в сознании Питера промелькнул
— Это не только потому, что мы врозь, — сказал он. — Би в беде. Ей необходима помощь.
Любительница—Пять кивнула. Ее забинтованная рука громче самых обвиняющих слов кричала о том, что нет большей беды, чем та беда, в которой оказалась она.
— Значи, ы должен исполнить лово Иисуса. Как у Луки — ы осавишь девяносо девяь ради одной, коорая заблудилаь.
Питер почувствовал, что лицо его запылало от сознания, как точно к месту пришлась притча. Наверное, она услышала ее от Курцберга.
— Я разговаривал с докторами, — сказал он, чувствуя отвращение к себе. — Они сделают все возможное для тебя и для... остальных. Они не смогут спасти тебе руку, но, может быть, им удастся спасти тебе жизнь.
— Я счаслива, — сказала она, —если паена.
Левая ягодица у него онемела, спина начала ныть. Еще несколько минут — и он выйдет из этой комнаты, и его тело придет в норму, кровообращение восстановится, успокоив возбужденные нервные окончания, расслабив перенапряженные мышцы, а она останется здесь, наблюдая, как истлевает ее плоть.
— Могу ли я прямо сейчас сделать что-нибудь для тебя? — спросил он.
Она подумала и ответила:
— пой. пой о мной одной.
— Что спеть?
— Нашу Привевенную Песню для оа Пиера, — ответила она. — еперь ы уйдешь, я знаю. А поом, я надеюсь, ы вернешься. В прекрасном далеке. И когда ы вернешья, мы будем снова пеь эу Пеню.
И без дальнейших преамбул она запела:
— О, блаааааааааа-га-дааааааь...
Он сразу же подхватил. Его голос, хрипловатый и приглушенный в разговорной речи, в пении обретал мощь. Акустика в палате оказалась лучше, чем в церкви, где влажная атмосфера и скученность всегда поглощала звук. Здесь, в прохладной бетонной полости, среди пустых коек, спящей аппаратуры и металлических стоек для капельниц, «О, Благодать» звучала наполненно и чисто.
— Слепцууууу, — выводил он, — послааааааал прозреээээээ-нье...
Несмотря на то что ради него она сокращала свое необъятное дыхание, песня звучала очень долго. К концу он совершенно выдохся.
— паибо, — сказала Любительница—Пять. — еперь ы уйдешь. Я навсегда буду ебе... Браом.
От Би сообщений не было.
Она порвала с ним. Она сдалась.
А вдруг... вдруг она покончила с собой? Весь мир катится в пропасть, она потеряла
Питер открыл новую страницу на Луче. Он обязан верить, что Би еще жива, что она по-прежнему может получать сообщения от него. Пустой экран казался огромным, и всю эту огромную, обволакивающую пустоту нужно наполнить смыслом. Он думал о том, чтобы процитировать или как-то пересказать стих из Второго послания к коринфянам о нерукотворном доме, который ожидает нас, если наш земной дом рухнет. Конечно, это была цитата из Библии, но, возможно, она уместна и вне религиозного контекста — так Би-Джи стучал себя в грудь, чтобы обозначить, что дом — это не только кирпичи да известка, что дом может находиться где угодно.
И тут ему был голос:
Не будь дураком.
Я возвращаюсь домой, — написал он. И все.
Обещая вернуться, он осознавал, что понятия не имеет, как это осуществить. Он нажал на зеленую иконку, похожую на жука-скарабея, и Луч открыл ему меню из трех заглавий: «Профилактика (ремонт)», «Админ» и «Грейджнер». Ни одно не казалось вполне подходящим. Питер выбрал «Админ» и написал:
Мне очень жаль, но я должен уехать домой. Как можно скорее. Я не знаю, смогу ли когда-либо в будущем вернуться сюда. В любом случае моя жена должна быть со мной. Я ни в коей мере не пытаюсь вас шантажировать, я просто сообщаю единственно возможный для меня вариант. Жду ответа с подтверждением, когда я смогу отправиться.
С уважением,
Перечитав написанное, он удалил все, начиная с «Я не знаю» и заканчивая «единственно возможный для меня вариант» — слишком много слов, слишком пространные объяснения. Суть сообщения, та, которая требовала действий, была куда проще, предельно проста.
Питер встал, потянулся, рана на лодыжке напомнила о себе резкой болью. Она хорошо заживала, только плоть затвердела вдоль линии шва. Шрам останется навсегда и время от времени будет ныть. Даже чудо возрождения человеческого организма имеет свой предел.
Дишдаша, висевшая на веревке, уже просохла. Расплывчатый след чернильного креста почти стерся, поблекнув до призрачно-лилового. Отделка до того износилась, что казалось, ее умышленно так изготовили, чтобы она выглядела как мохнатая бахрома. «Уж не вообразил ли ты, что это слишком девчоночья одежка, а?» — сказала Би, когда они впервые разглядывали еще не распакованный балахон. Он вспомнил не только слова Би, он вспомнил звучание ее голоса, выражение ее глаз, свет, который падал ей на кончик носа, — вспомнил все. И как она сказала: «Ты можешь ходить в ней голым. Если захочешь». Она была его женой. Он любил ее. И несомненно, где-то во Вселенной, согласно законам времени и пространства и теории относительности, должно найтись место, где все это по-прежнему возможно.