Книга Странных Новых Вещей
Шрифт:
Питер снова попытался взять вес. На этот раз не успел он дотянуть его до колен, как начали болеть бицепсы.
— Частично твоя проблема в том, — сказал Би-Джи, подходя к нему, — что тут необходимо действовать равномерно.
Он снял мешок со шкива, подтянул его практически без усилий себе на грудь, затем аккуратно обхватил одной рукой.
— Наиглавнейший мускул — это твой мозг. Надо планировать, что будешь делать, и разогреться. Найди упражнение, которое потребует от тебя предельных усилий, но не запредельных. Что до этого мешка, так я тебе советую — для начала просто поноси его.
— Как это?
Би-Джи подошел к Питеру и бережно передал ему мешок, словно
— Просто прижми его к груди, — сказал он, — обхвати руками и ходи. Походи по площадке туда-сюда, еще и еще, так долго, сколько сможешь, пока не почувствуешь, что сил твоих больше нет. Тогда положи мешок и расслабься.
Питер так и сделал. Би-Джи наблюдал. Моро тоже наблюдала, она уже прошагала свои триста шагов и теперь пила из бутылки бледно-зеленую жидкость — может, дождевую воду, а может, и дорогущую газировку, изготовленную на заводах транснациональной корпорации за тридевять галактик отсюда. Питер сновал мимо них со своим мешком туда и обратно. Носил он вполне прилично, а вот когда выдохся, то опустил мешок довольно неуклюже.
— Надо будет еще попрактиковаться, — сказал он пыхтя.
— Ну, ты ж не собирался заниматься этим потом, да?
Он впервые намекнул на предстоящий отъезд Питера.
— Почему бы и нет, — сказал Питер, присаживаясь на низкий подиум неизвестного назначения. — Что помешает мне носить мешок с песком, когда я вернусь домой? Собственно, это может быть даже необходимо в случае наводнения. Там в последнее время сплошные наводнения.
— Надо бы им тщательнее продумать свою говенную водоотводную систему, — заметил Би-Джи.
Моро встала и оправила одежду. Перерыв на тренировку закончился — долг зовет.
— Может быть, вам стоит уладить все свои дела там и вернуться сюда, — сказала она.
— Я не оставлю свою жену.
— Ну, может быть, она тоже сумеет прилететь.
— СШИК в свое время решил, что не сумеет.
Моро передернула плечами, ее обычно бесстрастное лицо оживилось от вспышки негодования.
— СШИК-пшик! Что это вообще такое? Мы — мы и есть СШИК! Все мы здесь. Может, пора бы чуть-чуть ослабить проходные тесты.
— Ага, они крутые, — согласился Би-Джи задумчиво; одна его половина гордилась собой за то, что он успешно прошел собеседование, а другая сожалела о потенциальных братьях и сестрах, которые не справились. — Чертово игольное ушко. Это ж из Библии, да?
Почти рефлекторно Питер напрягся в поисках дипломатичного ответа, а потом осознал, что в этом нет никакой нужды.
— Да, Би-Джи. Евангелие от Матфея, глава девятнадцатая, стих двадцать четвертый.
— Я запомню, — сказал Би-Джи, а потом широко осклабился, давая понять, что ничего он не запомнит и прекрасно об этом знает.
— Муж и жена в одной команде, — сказала Моро, пряча бутылку в объемистую сумку — Думаю, это было бы очень романтично.
Она говорила мечтательно, словно романтика для нее была чем-то экзотическим и странным, тем, что можно наблюдать в стае обезьян или белых гусей, но уж никак не среди ее знакомых.
Питер закрыл глаза. Последнее сообщение Би и его ответ отпечатались в его мозгу так же явственно, как любой стих из Евангелия.
Питер, я люблю тебя, - писала она, - но прошу тебя, не возвращайся домой. Умоляю тебя. Оставайся там, где ты есть. Это безопаснее, а я хочу, чтобы ты был в безопасности. Это последнее сообщение, которое я смогу тебе отослать. Я больше не могу оставаться в этом доме. Я буду жить с другими людьми, с чужими людьми. Я точно не знаю где. Мы будем переезжать. Я ничего не могу тебе объяснить, просто поверь мне, что так будет лучше. С тех пор как ты уехал, здесь все переменилось, все уже не так. И все меняется ужасно быстро. Безответственно с моей стороны приводить дитя в этот гниющий мир, но альтернативой было бы убийство, а на это меня не хватит. Думаю, в любом случае плохой конец неизбежен, и для тебя будет благом не возвращаться и не видеть этого. Если ты любишь меня, то не заставишь смотреть, как ты страдаешь. Забавно, что много лет назад, когда мы только встретились, меня предупреждали, что ты жестокий и бессердечный эксплуататор чужих чувств, вечно манипулирующий людьми, но я знаю, что в душе ты невинен, как ребенок. Ныне эта планета стала слишком жестокой для тебя. Мне будет утешением думать о том, что ты в безопасности и что у тебя есть какой-то шанс на счастливую жизнь.
На это он незамедлительно, не раздумывая ни минуты, ответил только:
В опасности и в безопасности, в счастье или в несчастье мое место рядом с тобой. Не сдавайся. Я тебя найду.
— Ты там береги себя, о’кей? — сказал Би-Джи. — Ты отправляешься в гаааадкое место. Держись. Не расслабляйся там. Обещаешь?
Питер улыбнулся:
— Обещаю.
Они с этим большим человеком пожали друг другу руки, чопорно и официально, словно дипломаты. Ни крепких объятий, ни прочих дружеских жестов. Би-Джи умел подогнать жесты к случаю. Он развернулся и ушел бок о бок с Моро. Питер смотрел, как их фигуры удалялись, уменьшались, а потом вовсе исчезли на фоне уродливого фасада сшиковской базы. Потом он сел на качели, крепко вцепился в цепи и заплакал. Беззвучно, без всхлипов, без рыданий — Любительница—Пять не смогла бы назвать это «лишком долгой пеней». Слезы тихо лились по щекам, а воздух слизывал их, не давая упасть на землю.
Наконец Питер вернулся к мешку и опустился рядом с ним на колени. Без особого труда он взял его и положил себе на бедра. Затем, обхватив мешок руками, подтянул его к груди. Мешок был вроде бы тяжелее, чем Би, хотя трудно сказать наверняка. Человека поднять в чем-то легче. Так не должно быть, потому что сила тяжести действует на обоих, от нее никуда не денешься. И все-таки Питеру приходилось поднимать бесчувственные тела, а потом он поднимал Би — и разница была. А ребенок... ребенок еще легче, гораздо легче.
Так он и сидел с мешком в обнимку, пока колени не заныли и не затекли руки. Когда он наконец спустил мешок на землю, оказалось, что Грейнджер стоит рядом и наблюдает за ним — как долго, он понятия не имел.
— Я думал, ты сердишься на меня.
— И потому сбежал?
— Просто не хотел тебе надоедать, думал немного освободить пространство.
Она засмеялась:
— Вот уж чего-чего, а пространства мне хватает — вся Вселенная.
Он окинул ее взглядом с ног до головы, стараясь делать это не слишком навязчиво. Она казалась хладнокровной, собранной, была одета как всегда, готова к работе.
— Ты ведь тоже летишь домой, правда?
— Правда.
— Значит, будем вместе.
Она не смягчилась ни на йоту от этих слов.
— Мы будем на одном и том же корабле, но в полном беспамятстве.
— Мы проснемся вместе в конце пути, — сказал он.
Она не смотрела на него. Они оба знали, что их пути разойдутся.
— А ты... — начал он и умолк, словно не решаясь спросить. — Ты ни капли не жалеешь, что уезжаешь отсюда?
Она пожала плечами:
— Да найдут они другого фармацевта. И другого священника. Незаменимых нет.