Книга судьбы
Шрифт:
— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — признаюсь я.
— Подумай о том, что на самом деле происходило в самые первые недели после нашего переезда в Белый дом. Вспомни взрыв бомбы в автобусе во Франции и внутренние дебаты о том, достаточно ли серьезно отнесся к этому Мэннинг, если судить по его выступлению. Потом все эти распри относительно ремонта и реконструкции Овального кабинета…
— Это я помню, — заявляет Лизбет. — В «Ньюсуик» была даже статья об этом красном полосатом ковре… как бишь назвала его первая леди?
— Фруктовой полосатой жевательной резинкой, —
Лизбет согласно кивает, уж ей-то такие штучки прекрасно известны.
— Получается, что тогда Мэннинг по-настоящему беспокоился о том…
— …чтобы узнать, через кого происходит утечка внутренней информации, — говорит Дрейдель. — Когда у вас столько новых сотрудников, облеченных огромной и непривычной для многих властью, всегда найдется кто-нибудь, кто побежит к друзьям и начнет хвастаться этим. Или к прессе. Или к таким друзьям, которые и есть пресса. И пока вы не заткнете утечку, вы не можете гарантировать, что в следующий раз не станет известно что-нибудь намного более важное.
— Отлично, — говорю я. — Это значит, что, составив список, Мэннинг принялся вычислять сотрудников, которые откровенничали с прессой?
— Не просто сотрудников, — поправляет меня Дрейдель. — Эти истории могли стать известными только с подачи самых высокопоставленныхсотрудников. Вот почему Мэннинг тогда буквально не находил себе места. Одно дело, когда какой-нибудь стажер-практикант треплется о том, что президент носит непарные носки. И совсем другое — когда вы открываете «Вашингтон пост» и на первой странице читаете дословный отчет о своем совещании с пятью самыми доверенными лицами.
— Если дело в этом, то почему он включил в этот список себя? — размышляет вслух Рого, когда мы снова склоняемся над кроссвордом.
— Может быть, это список тех, кто был на каком-то конкретном совещании — Мэннинг, Олбрайт, Бойл и другие, — и тогда они пытались сузить поле поиска того, кто допустил утечку специфической информации, — предлагаю я.
— Да, это объясняет, почему в списке фигурирую я, — соглашается Дрейдель. — Хотя, быть может, речь шла не только о чрезмерной откровенности с журналистами.
— А кто еще имеется здесь? — спрашивает Лизбет.
— Вспомните, что вы только что рассказывали нам о Римлянине и шестимиллионном гонораре, выплатить который они отказались. Платежи самым важным Информаторам тоже входили в ПЕДБ.
Я киваю, вспоминая наши прежние заседания.
— Догадка может оказаться верной. Кто бы ни выбалтывал информацию, он мог слить ее Римлянину, рассказав и о том, кто конкретно принял решение не платить ему.
— И вы думаете, именно поэтому Бойла застрелили? — недоверчиво спрашивает Лизбет. — Потому что он был одним из тех, кто сказал «нет» выплате гонорара Римлянину?
—
— Согласен, — кивает и Дрейдель. — Но, по-моему, совершенно очевидно и то, что если вы хотите знать, кому в этом списке нельзя доверять, то это явно тот самый парень, которого до недавнего времени мы считали мертвым. Ну, вы понимаете, тот, которого преследует ФБР… чья фамилия рифмуется с Дойлом…
— Поэтому я попросил президентскую библиотеку поднять файлы Бойла, — замечаю я. — У них есть все: его расписание, проблемы, над которыми он работал, даже его личное дело с комментариями ФБР о проведенной проверке. Мы получим все эти материалы, вплоть до последнего листочка, который или лежал у него на письменном столе, или содержит хотя бы малейшее упоминание о нем.
— Вот и славно! Значит, двое из нас могут отправляться в библиотеку, — подводит итог Лизбет. — Но это ни на шаг не приближает нас к разгадке того, какое отношение имеет тайный список, составленный Мэннингом в первые месяцы своей работы на посту президента, к тому, что три года спустя Бойла застрелили.
— Может быть, Бойл злился на президента за то, что тот не доверяет ему, — высказывает очередную догадку Рого.
— Нет, — не соглашается Дрейдель. — Ребята из ФБР сказали Уэсу, что то, что планировали Мэннинг и Бойл, они планировали вместе.
— А это должно быть правдой, — замечаю я. — Карета «скорой помощи»… чужая кровь, готовая для переливания… как еще мог Бойл провернуть такой фокус без помощи Мэннинга и Службы?
— Ну и что вы хотите сказать? Что они не доверяли кому-то ещев этом списке? — спрашивает Лизбет и многозначительно смотрит на Дрейделя.
Я качаю головой.
— Я всего лишь хочу обратить ваше внимание на то, что президент Мэннинг и Олбрайт провели свой первый день у власти за составлением тайного списка с фамилиями восьми человек, которые вместе с ними обладали доступом к одним из самых охраняемых секретов в мире. Более того, зашифровав этот список на страничке с кроссвордом, они совершили невозможное: создали рабочий документ президента, в котором, предположительно, могли содержаться самые сокровенные мысли Мэннинга и который не будет изучаться под микроскопом, каталогизироваться и храниться в архиве. Скорее всего, они рассчитывали на то, что на него вообще никто не обратит внимания.
— Разве что по рассеянности вы набросаете для себя кое-какие заметки на обороте, — говорит Рого.
— Словом, перед нами стоит задача по возможности сократить этот список, — уточняю я. — И насколько можно судить, единственные люди, помимо президента, включенные в него, которые были в тот день на треке, это Бойл и Олбрайт… а Олбрайт мертв.
— Вы уверены, что только эти двое? — интересуется Лизбет.
— Что вы имеете в виду?
— Вы просматривали архивные съемки и фотографии, сделанные в тот день? Может, стоит взглянуть на них еще разок, чтобы проверить, соответствуют ли ваши воспоминания действительности?