Книга судьбы
Шрифт:
— Эй, да вы были настоящим ангелочком, — замечает Лизбет.
Изображение мигает, и моя голова, как на шарнирах, рывками разворачивается в сторону камеры. И мы впервые видим меня тогдашнего крупным планом. Я чувствую, как правая рука сжимается в кулак с такой силой, что ногти впиваются в ладонь. Глаза мои наполняются слезами, когда я смотрю на себя. Мое лицо… Господи, как же давно это было, но вот он… настоящий я!
На экране президент Мэннинг поднимает руку, приветствуя исполнительного директора корпорации НАСКАР и его ставшую теперь знаменитой супругу.
Я знаю, что произойдет дальше.
Хлоп, хлоп, хлоп.
Изображение на экране телевизора прыгнуло вверх, смазалось… туманной полосой промелькнули лица болельщиков — это оператор бросился на землю, укрываясь от выстрелов. Камера смотрит в небо, снимая небесную лазурь и облака. Меня снова окружает черно-белый кошмар. Мальчуган в футболке «Дельфинов» плачет и зовет маму. Бойл падает на землю, лицом в собственную рвоту. А меня больно жалит в щеку пчела. При одном только воспоминании об этом я испуганно отдергиваю голову.
Камера снова прыгает, возвращаясь на землю, и по экрану бегут болельщики — они кричат и в панике покидают места на трибунах стадиона. В левом углу с ревом срывается с места и исчезает «кадиллак» президента. Мэннинг и первая леди уже внутри. В безопасности.
Когда автомобиль уезжает, камера начинает метаться взад и вперед, выхватывая последствия покушения, и перед нами в замедленной съемке разворачивается балет хаоса: агенты Секретной службы, их раскрытые в безмолвном крике рты… разбегающиеся во все стороны зеваки… а в верхнем правом углу после поспешного бегства лимузина на землю ничком падает бледный, худенький юноша. Он извивается как червяк от боли, прижимая руку к изуродованному лицу.
У меня по щекам текут слезы. Ногти мои так сильно впились в ладонь, что, кажется, из-под них вот-вот брызнет кровь. Я говорю себе, что надо отвести глаза и посмотреть в сторону… встать с кресла и включить свет… но не могу пошевелиться.
На экране два агента в штатском уносят Бойла с поля и тащат его в карету «скорой помощи». Они повернулись к нам спиной, и разглядеть их лица невозможно. Но в клубах пыли, оставленной лимузином, я по-прежнему лежу на земле, так сильно прижимая руку к лицу, что кажется, будто я намереваюсь пришпилить собственную голову к асфальту. И хотя телевизор передает цветную картинку, для меня все окрашено в черно-белые тона. Сверхновой звездой вспыхивает вспышка фотоаппарата. Кончики моих пальцев скребут по острому осколку металла, торчащему из щеки. За Бойлом захлопываются дверцы кареты «скорой помощи».
— Уэс, ты с нами? — шепчет Рого.
Почему они не перестанут хлопать дверцами?
— Уэс… — продолжает шептать Рого. Он обращается ко мне снова и снова, и я вдруг понимаю, что это не шепот. Он говорит громко, во весь голос, почти кричит.
Что-то вцепляется мне в правое плечо и трясет, трясет…
— Уэс! — кричит Рого. Я моргаю, открываю глаза и вижу, что он своей мясистой лапищей вцепился в мою рубашку.
— Нет,
— С ним все в порядке, — уверяет ее Рого, пытаясь загородить меня собой. — Он просто… дайте ему пару секунд прийти в себя, ок?
Возвращаясь к столу, Лизбет не сводит с меня взгляда, но даже если она и заметила, что со мной происходит, то оказалась достаточно умна, чтобы оставить эти мысли при себе.
— Ну что, мы с вами практически ничего не добились, так? — риторически восклицает Дрейдель, явно раздосадованный тем, что мы по-прежнему остаемся здесь. — Если не считать того, что у Уэса появились несколько новых кошмаров, с которыми ему придется сражаться.
— Это неправда, — возражает Лизбет, переходя на другую сторону стола. Вместо того чтобы сесть в кресло рядом с Дрейделем, она решает остаться на ногах. — Нам нужно повидаться с агентами, которые уносили Бойла.
— Мы не можем этого сделать, поскольку не видели их лиц. Не говоря уже о том, что раз Служба наверняка замешана в этом деле, то я лично считаю, что просить кого-то из агентов о помощи, по меньшей мере, небезопасно.
— Мы узнали бы больше, если бы камера не металась по сторонам, как сумасшедшая. Совсем как у моей мамы, когда она снимает домашнее видео, — высказывает справедливое замечание Лизбет.
— Да, оператор проявил себя настоящим придурком, когда упал на землю и попытался спасти свою шкуру. — Дрейдель солидарен с ней.
— Дрейдель… — перебиваю я его.
— Оставь меня в покое, Уэс.
— А если я возьмусь за тебя? — угрожает Рого.
— Слушай, почему бы тебе не сесть на место и не дать этому парню хоть раз в жизни постоять за себя? — парирует Дрейдель. — Уэс, не обижайся, но ты совершил глупость. Нам с самого начала не стоило приходить сюда. Что мы получили? Внутреннее удовлетворение оттого, что присутствующая здесь будущая лауреатка напишет свой бестселлер на нашем материале? Ту якобы информацию, которой она обладает, она запросто могла прислать нам по почте.
— Я пыталась помочь… — настаивает Лизбет.
— И это вы называете помощью? У нас тысяча разных вопросов, на которые нет ответа, добрый десяток абсурдных теорий, а вы хотите целый день снова и снова смотреть видео, которое Конгресс, общественность и все чертовы борцы с преступностью во всем мире прочесали мелким гребнем и в котором не нашли ничего подозрительного? Мы не видели даже толкового снимка Нико, где уж понять, не упустили ли мы из виду еще чего-нибудь.
Я качаю головой.
— Это не…
— Он прав, — признает Лизбет, стоя за спиной Дрейделя, которому приходится обернуться, чтобы увидеть ее лицо. Она, повернувшись к нам спиной, глядит в большое зеркальное окно. — У нас нетхороших и заслуживающих внимания снимков. — Но, поворачиваясь к нам с той же лукавой улыбкой, которую я подметил вчера, когда она так ловко подловила нас, Лизбет добавляет: — К счастью, я знаю, как исправить это упущение.