Книга тайн: Как познать тайные сферы жизни
Шрифт:
Тот религиозный фанатик, который 30 января 1948 года ударом кинжала убил Махатму Ганди, на самом деле совершил сразу два убийства. Второй жертвой стал священный шнур. Традиционный костюм брахмана включает священный двойной шнур, носимый через плечо и символизирующий второе рождение. В кастовой системе было мною темных сторон, но священный шнур всегда служил для меня символом глубокой истины, подтверждавшей саму возможность просветления. Он служил напоминанием о том наследии, ко трос досталось нам с незапамятных времен. Сейчас даже в Индии просветление уже ни для кого не является целью жизни. Пожалуй, единственное, что может сделать любой учитель, — это приоткрыть дверь к просветлению, а именно — на три вечных вопроса он даст три неизменных ответа:
– Кто я?
– Ты — вся полнота Вселенной, что действует через твою нервную систему.
– Откуда я пришел?
– Ты пришел из источника, который не знает ни рождения, ни смерти.
– Зачем я здесь?
– Чтобы каждое мгновение творить этот мир.
Обрести это знание — то же самое, что повторно пройти весь путь своего рождения. Крик удивления — а возможно, потрясения и боли — вырвется у тебя, когда ты окажешься в незнакомом и странном мире. Ты, как и прежде, полон мыслей и чувств, но теперь они — всего лишь легкие тени на фоне молчаливого осознания, легкая рябь на воде, которая появляется и исчезает, не тревожа могучих вод океана жизни.
Мне всегда казалось, что просветление никогда не было исключительной прерогативой индийцев. Оно вообще не может принадлежать ни одной культуре и ни одной традиции. Второе рождение происходит, когда мы обретаем мужество увидеть жизнь такой, как она есть, увидеть ее из той самой точки покоя, скрытой глубоко внутри. И люди обретают просветление лишь в той степени, в какой готовы к этому. Вселенная движется к точке покоя, чтобы творить пространство и время. Ты тоже идешь туда, чтобы принести с собой слово или чей-то памятный облик, или аромат розы. В это самое мгновение мир цветет во всем своем многообразии, прежде чем в безмолвном восхищении застыть перед чудом, которого он только что достиг.