Книга Тьмы (сборник)
Шрифт:
«И слишком устали, и слишком мы стары для этого вальса и этой гитары…» — назойливо повторялось в голове у Нины.
— Вот оно, гляньте, — сказал вдруг водитель сквозь зубы.
В стороне от дороги угадывалась темная груда развалин.
— Здесь жили отец Филипп со своей матушкой. Строгий. Бывало, в пост пройдется по базару, увидит прилавок, где мясо этак выложено, да и плюнет на него… Не постесняется…
— Ого, — пробормотала Нина.
— Починял церковь чуть ли не сам, во все вникал. Электрика выгнал за маты. Сам монтировал
Машина разогналась на трассе, и развалины остались позади.
— И что? — тихо спросила Нина.
— А и то! — веско сказал водитель. — В позапрошлом октябре это было. С тех пор стали счета приходить, иной раз грешникам, а иной раз вроде и не поймешь, за что. А бывает, что и без счета кого-то… того. Вот как Егора Денисовича, земля ему пухом.
— Он наступил на провод, — сказала Нина. — Это короткое замыкание!
— И всегда так, — шепотом согласился водитель. — Короткое. Короче некуда.
— Почему же никто не говорит об этом? Почему все молчат?!
— А и ты молчи, — посоветовал водитель, пожевав губами. — Целее будешь, вот что.
В полной тишине они снова, как и вчера вечером, проехали мимо большого щита «Добро пожаловать в Загоровск!».
Молодая администраторша не спала. Появлению Нины не удивилась; взяла ее паспорт, повертела в руках:
— Значит, будем вас заново селить.
— Селите, — меланхолично согласилась Нина.
Большие круглые часы над администраторской показывали половину пятого утра.
— Мне скоро сменяться, — сказала девушка.
— Сменяйтесь.
— Я вообще сутки через двое, просто попросили выйти подменить…
— Сколько угодно.
— Это правда, что Чукотского… что он умер?
Нина не сразу сообразила, что Чукотский — фамилия Егора.
— Да. Наступил на провод.
Девушка вытащила учетную карточку:
— Я тут за вас сама заполню… Вы потом просто подпишитесь, ладно?
— Ладно.
— Он был неплохой человек. — Девушка, кажется, просто не могла заставить себя замолчать. — Много делал для города… Только когда он пришел на эту должность, уже было ясно… Два года назад, в октябре.
— Да? — Нина насторожилась. — И что было ясно?
Девушка сообразила, что сказала слишком много.
— Мне потом счет придет, — проговорила жалобно.
— За что?
— За язык. — Она писала, не поднимая глаз, выписывала печатными буквами паспортные данные из паспорта Нины.
— Кто присылает счета?
Девушка вздохнула:
— Прежний начальник фабрики был вообще золотой человек. И у него была дочка, мы в одном классе учились. Светка. На медаль шла. Такая девчонка, ну — чудо…
— И что случилась? — Нина сглотнула, чувствуя, как подступает холодок под горло.
— Банда каких-то
— А как же священник? — в замешательстве спросила Нина. — Этот… отец Филипп?
— А это сказки, — твердо сказала администраторша. — Тот пожар был раньше. И, говорят, просто рабочие напились и подожгли случайно.
— Это ты написала записку Лене? — спросила Нина. — «Елена Викторовна, можете не верить»…
Девушка чуть заметно кивнула:
— Мне вчера тоже счет пришел. Я на фотоаппарат хороший откладывала… Все пришлось выгрести из заначки и оплатить.
— За что? — медленно спросила Нина. — Что вовремя не растолковала правила?
— Да.
— Но ты же не могла!
— Все равно.
— Ничего себе, — пробормотала Нина, — ни хрена себе понятие о справедливости…
— Зато, — девушка вдруг вскинула подбородок, — у нас больницы лучшие в районе. И детская, и взрослая. Все есть: лекарства, аппаратура, все. Не осталось нищих. Пенсионеры хорошо живут.
— За счет… оплаты счетов?
— А что?
— Ленка-то не знала, — пробормотала Нина.
Девушка снова сникла. Нина взяла из ее рук свой паспорт, карточку-ключ и хотела уже уйти, но вернулась от лестницы:
— Городское управление электрических сетей — это настоящая организация? Кто у вас тут занимается столбами, проводами, трансформаторами — ну, всем?
— Горэнерго.
— То есть обыкновенные счета тоже приходят? За свет?
— Как везде.
— А «городское управление сетей»…
— Это справедливо, — тихо проговорила девушка.
Нина удержалась от грубости и молча поднялась по знакомой лестнице.
За окнами едва светало. Нина автоматически потянулась к выключателю — но рука ее остановилась на полпути.
Раздувая ноздри, она встала посреди полутемной комнаты. Прислушалась.
Свиными рылами глядели из углов розетки.
Маленький телевизор примостился на тумбе у окна. От него тянулся провод и терялся в стене.
Калачом свернулся шнур от торшера, змеей — от настенной лампы-бра.
Нина сжала зубы. Аккуратно выдернула из розетки шнуры торшера и бра. Отключила телевизор: погас кроваво-красный глазок на передней панели. Для спокойствия она вывернула бы пробки, но здесь, в гостиничном номере, не было отдельного распределительного пульта; стоя посреди комнаты, она улыбнулась теперь уже с облегчением.