Книга, в которой слишком много меня
Шрифт:
А еще под ней можно не краситься, и это особенно прекрасно.
– А жилой комплекс? — сухо спрашивает кандидат, и становится понятно, что его происходящее достало не меньше, только вот он бонусов на экономии губной помады не ловит.
– Сегодня получили технические условия и пустили в работу. Я покажу имеющуюся документацию и список недостающей от проектных групп.
Похоже, ему слишком нужна эта работа, чтобы отказаться от нее из-за неприветливой ассистентки. Я выдыхаю, и на мне незамедлительно запотевают очки.
Кажется, он с трудом сдерживает
Каждый скрывает горе по-своему. Психика — штука чертовски индивидуальная. Разумеется, именно для моей оказывается оптимальным истерически смеяться, едва оказавшись в компании, угрожающей моему самообладанию несвоевременным сочувствием.
Чувствовать себя предательницей и дерьмом по этому поводу я буду позже. Когда рядом не останется никого.
С задачей я справляюсь блестяще, хотя оба ГИПа выглядывают из-за пластиковых перегородок, как бдительные суслики, и сверлят меня такими взглядами, что очень хочется отыскать подходящий бампер. К счастью, их вполне успешно отвлекает Денис Владимирович: им он улыбается куда свободнее, чем мне, и моментально втягивает в какой-то глубоко профессиональный разговор.
Пару месяцев назад я бы даже поняла о чем. Сейчас только облегченно выдыхаю и откупаюсь ото всей честной компании тремя чашками отвратного кофе из автомата, чтобы наконец-то сбежать в свой закуток в приемной.
Наверное, я профнепригодна. Короткая встреча выматывает меня настолько, что еще с четверть часа я сижу, уткнувшись лбом в столешницу, и костерю себя на разные лады. Обычно это помогает собраться с силами и приступить к работе, но сейчас собираться не с чем.
И я все чаще думаю, что просто нашла для себя удобную отговорку. И все чаще одергиваю сама себя: чувство вины не поможет.
Да и за что себя винить? Объективно. За то, что не понравилась коллеге?
Я и не обязана.
Вот он, новый ГИП, одна штука, сидит в кабинете и колдует над клавиатурой. Он не слышал моего сумбурного нытья. С другими инженерами познакомлен, кофе напоен, документацией озадачен. Я не продажник, чтобы по уши заинтересовать его этим злосчастным жилым комплексом. Мне вообще надо достучаться до водоканала и выбить у них очередное дурацкое письмо. Этим я и занимаюсь до приезда начальства.
Начальство, как ни странно, всем довольно. За жизнерадостность, с одной стороны, очень хочется вломить, с другой — очень хочется оторвать кусочек и себе.
– Простой не оформляем, деньги будут! — тут же исполняет одно из моих желаний Андрей Анатольевич и скрывается за дверью с табличкой «Бухгалтерия».
Там радуются куда более бурно. У обеих бухгалтерш сыновья работают в строительном отделе, действительно простоявшем почти месяц, и я отчасти рада за них.
За себя радоваться пока не получается, хотя проблема с оплатой аренды, кажется, все-таки решена.
Глава 3.1. Сложные щи
К вечеру я чувствую себя даже не выжатым лимоном, а сушеной кожурой бергамота. Перед глазами плывет. От мысли, что сейчас нужно прийти домой и написать хоть какую-то проду для утренней заливки на сетературный сайт, натурально тошнит, и в коридор я выползаю, излучая убийственную ауру задолбанного офисного хомячка.
Бывалые коллеги коротко прощаются и исчезают в лифте. Им не нужны мои проблемы. Мне не нужно их сочувствие.
Идиллия.
Только новый ГИП — теперь уже юридически наш со всеми вожделенными потрохами — стоит у двери и улыбается из-под респиратора.
– Вас подвезти?
Вопрос будит привычную паранойю — а где моя машина?! — и я тянусь к кармашку сумки, но вовремя спохватываюсь. Ключей там, конечно же, нет.
В таком состоянии нельзя водить.
– Спасибо, — через силу соглашаюсь я.
Разговаривать не хочется. Но это все-таки лучше, чем рисковать, спускаясь в метро в час пик, и я плетусь на парковку, где Денису Владимировичу заговорщически подмигивает фарами подержанная иномарка. В салоне он так долго возится, настраивая свет и кресло, что даже до меня доходит:
– Это не ваша машина?
– Нет, — смущенно признается он и наконец-то пристегивается. — У друга одолжил.
Он тактично замолкает, но я все равно хмыкаю. Не был уверен, что останется здесь работать, вот и не перегнал свою машину. Не удивлюсь, если и остановился где-нибудь у знакомых, не спеша искать квартиру под долгосрочную аренду. Того же друга потеснил, раз он такой безотказный.
– Куда? — спрашивает Денис Владимирович, и до меня, как до жирафа, доходит следующий факт: он не знал, по пути нам или нет, когда предлагал подвезти.
Мне становится неловко.
Но не настолько, чтобы вылезти из постепенно отогревающегося салона и плестись к метро. И я называю адрес. Тут недалеко, в конце концов.
Денис Владимирович долго возится ещё и с навигатором, но в конце концов всё-таки закрепляет телефон на приборной панели и с видом победителя выезжает с офисной парковки. Он не пытается завязать разговор, хотя постоянно косится в зеркало заднего вида, даже когда это вовсе не требуется, и единственный живой голос в салоне авто нарочито весело советует свернуть налево через триста метров.
Какое-то подспудное женское чутье подсказывает, что дражайшие коллеги Денису Владимировичу уже все рассказали. И про похороны, и про гипотетический секс с начальником. Но на этот раз я, пожалуй, даже благодарна за то, что можно не говорить самой. Даже умудряюсь задремать на заднем сиденье, откинувшись на спинку. Но моментально просыпаюсь, стоит машине остановиться.
Мы на месте, у серой пятиэтажки с раскидистой рябиной у первого подъезда. Не так давно городские службы посчитали, что с благой целью борьбы с нарушителями режима самоизоляции стоит оградить лентой дворовые скамейки, и теперь вечно жизнерадостный сосед сидит на оградке клумбы. Ему, как обычно, хорошо.