Книга зверей
Шрифт:
Затем он провозгласил закон о том, чтобы все жили зажиточно и всегда имели в достатке сладких булочек к чаю, — и еще несколько других очень мудрых и приятных законов. После чего Король вернулся домой и, очень довольный собой, стал делать куличики из песка.
— Теперь, — сказал он нянюшке, — после того, как я издал столько прекрасных законов, все меня будут любить.
— Цыплят по осени считают, мой милый, — отозвалась няня. — Еще Дракон не сказал своего последнего слова.
И верно. На следующий день, в воскресенье, Дракон неожиданно нагрянул на городской
Народ был возмущен.
— В конце концов, республиканское правление ничем не хуже монархии, — говорили друг другу жители. — Столько лет мы копили деньги на корону, и вот тебе на!
Рассудительные люди качали головами и предсказывали падение популярности футбола на ближайшие времена. И это предсказание, конечно, не замедлило сбыться.
Всю следующую неделю Лионель изо всех сил старался быть хорошим королем, и народ уже был готов простить ему несчастный случай на стадионе.
— В сущности, — говорили люди, — футбол — опасная игра и, может быть, действительно стоило охладить это нездоровое пристрастие.
Сложилось мнение, что футболисты своими грубыми и жесткими приемами разозлили Дракона и он перенес их в такое место, где они могли играть только в лото, в шашки и другие тихие игры.
Тем не менее, в субботу после обеда Парламент вновь собрался, чтобы обсудить, как лучше разделаться с Драконом. Но, к несчастью, Дракон, проспавши всю неделю, в субботу проснулся и сам разделался с Парламентом, да так основательно, что в городе не осталось ни одного депутата.
Попытались собрать новый Парламент, но охотников заседать в нем не оказалось. Политика вдруг сделалась столь же непопулярной, как футбол, и выборы пришлось отложить на неопределенный срок.
Наступила следующая суббота. С самого утра в городе царила тревога; но Дракон в тот день оказался настроен довольно миролюбиво: он ограничился тем, что проглотил приют для сирот.
Лионель был в отчаянии. Это он своим непослушанием навлек беду на Парламент, сиротский приют и футболистов! Он чувствовал, что его долг — исправить причиненное зло. Но как это сделать, не знал.
Синяя Райская Птица порхала по саду, распевая свои чудесные песни, и Бабочка без опаски садилась на плечо Лионелю. Он смотрел на них и думал, что отнюдь не все существа в «Книге Зверей» так страшны и опасны, как Дракон.
— А что, если там есть зверь, который может сразиться с Драконом и победить его? — предположил Лионель.
И вот однажды он вынес «Книгу Зверей» в сад и осторожно приподнял следующую за Драконом страницу. Чуть-чуть приподнял, чтобы только прочитать название. Он успел разглядеть два последние слога «…кора», как вдруг середину страницы стало пучить изнутри, как будто кто-то хотел вылезти из книги. Ему пришлось быстро положить книгу на землю и усесться на нее сверху, чтобы книга закрылась. Крепко застегнув золотые застежки, он послал за Канцлером, который, к счастью, был болен в прошлую субботу и поэтому остался непроглоченным.
— Какой зверь кончается на «ора»? — спросил
— Мантикора, конечно, — без запинки ответил Канцлер.
— А что это такое?
— Мантикора — заклятый враг драконов, — объяснил Канцлер. — Она питается драконьей кровью. На вид она вроде льва с человеческой головой. Жаль, что в нашем королевстве не водятся мантикоры. Вообще-то, они вымерли много веков назад.
Отпустив Канцлера, Король сразу же достал «Книгу Зверей» и открыл ее на той самой странице… И действительно, там был нарисован удивительный желтый зверь с туловищем льва и человечьей головой, а внизу было подписано: «Мантикора».
Мантикора дремала. Почувствовав яркий свет, она лениво пошевелилась и вылезла из книги, протирая лапами глаза и недовольно мяукая. Вид у нее был глупый, и когда Лионель легонько подтолкнул ее и велел: «А ну, иди сражайся с Драконом!» — она поджала хвост и бросилась наутек. Весь день она пряталась за городской ратушей, а ночью выбралась на улицу и слопала всех кошек в городе. А в субботу утром, когда жители опасались высунуть нос из дому, Мантикора прошлась по городу и выпила молоко из всех бидончиков, которые спозаранку расставил у дверей молочник. Пустую посуду она съела на закуску.
Но едва она прикончила последний бидончик (он был налит не доверху, потому что у молочника в тот день расшалились нервы), как из-за угла появился Красный Дракон. Завидев его, Мантикора задрожала и попятилась — ведь она была совсем не драконоборской породы, — а так как все двери на улице были заперты, она бросилась бежать и с перепугу заскочила в здание Почтамта, надеясь укрыться там среди мешков с десятичасовой почтой. Увы, это было бесполезно. По всему городу разнеслось ее душераздирающее мяуканье. Казалось, в нем соединились вопли всех проглоченных ею кисок… А потом настала тишина, и из дверей Почтамта вышел Дракон, извергая из пасти дым и пламя вперемешку с клочками мантикоровой шерсти и обрывками заказных писем.
Дело явно принимало серьезный оборот. Как бы ни был Король популярен в народе, но то, что творил по субботам Красный Дракон, неминуемо должно было подорвать авторитет монархии.
Самым черным днем для Лионеля и его королевства была суббота. В этот день Дракон безобразничал с утра до вечера, за исключением только одного послеобеденного часа, когда он должен был отдыхать под каким-нибудь деревом, чтобы не перегреться на солнце. Он, видите ли, был так горяч, что без этого мог самовоспламениться.
Дошло до того, что в одну из суббот Дракон забрался в королевский сад и слопал любимую деревянную лошадку Лионеля, по кличке Рокки. Шесть дней Король был безутешен. Он так устал от непрерывного рева, что на седьмой день был вынужден остановиться и передохнуть. И тогда он услышал, как Синяя Птица распевает на дереве, увидел порхающую над цветами Бабочку и сказал:
— Нянюшка, утри мне, пожалуйста, слезы. Я больше не буду плакать.
Няня вымыла ему лицо, приговаривая:
— Ах, ты, бедный глупенький король! От слез никогда еще никому не было проку.