Книги крови III—IV: Исповедь савана
Шрифт:
— Сюда! — крикнул Рон. — Я здесь! Я здесь!
Чудовище направилось к нему, уверенно ступая по углям. Походка победителя, идущего к месту финального сражения. Шаги палача, подступающего к связанной жертве. Почему оно столь уверено в себе? Почему не замечает, что в руках Рона смертельное оружие?
Оно не слышит предупреждения Деклана? Оно не замечает опасности?
Или…
О боже!
Или Кут ошибся, и это всего лишь камешек. Безобидная и глупая безделушка.
Шею Рона сдавили пальцы.
Это безумец.
— Сволочь, — выстрелил в ухо голос Деклана.
Голый
Помешанный кричал ему:
— Он здесь! Возьми его! У бей его! Он здесь!
Внезапно хватка ослабла, и Рон увидел вполоборота, как Айвенго оттащил сумасшедшего к церковной стене. Тот продолжал хрипло выкрикивать:
— Он здесь! Здесь!
Рон обернулся и увидел, что грозная фигура уже рядом. Он не успел бы даже замахнуться своим камешком для самозащиты. Но Голый Мозг направлялся не к Рону — чудовищу нужен был Деклан. Монстр шел, прислушиваясь к его голосу и вынюхивая его запах. Айвенго отпустил Деклана, когда страшные пальцы, царапавшие воздух, слегка коснулись Рона. Дальнейшего Рон не увидел — он не мог смотреть, как руки Мозга схватили Деклана. Но он слышал мольбы о пощаде, сменившиеся стонами безнадежного отчаяния. Наконец он оглянулся: по стене и на земле было размазано то, что уже нельзя было назвать человеком…
Теперь гигант двинулся к нему, намереваясь повторить содеянное или сотворить еще худшее. Огромная голова вытягивала шею и жмурила глаза, необъятный живот колыхался. Казалось, монстр не мог разглядеть новую жертву. Огонь сильно изменил его внешность. Шерсть с его тела слетала на землю, скрученная и паленая, грива растрепалась, кожа на левой стороне лица покрылась черными пузырями. Глаза плавали в затопившей их смеси слизи и слез. Так вот почему Голый Мозг выбрал Деклана — тот производил больше шума. Рон остался незамеченным, поскольку гигант почти ослеп.
Но сейчас он должен видеть. Должен.
— Здесь… здесь, — проговорил Рон. — Я здесь! Я здесь!
Теперь Голый Мозг слышал его. Он повернулся. Он смотрел, но не видел. Зрачки вращались, пытаясь прояснить изображение.
— Да здесь же я! Здесь!
Голый Мозг взревел Поврежденное огнем лицо раскалывала боль. Ему хотелось убраться отсюда подальше. Туда, где земля прохладна, где льется лунный свет.
Потускневшие глаза остановились на камне — человек держал его в своей маленькой ладони. Голый Мозг почти не видел его, но он все знал. Воображение восполняло потерю зрения. Воображение мучило и пугало его.
Перед ним был символ проклятия, знак силы. Он боялся его больше всего на свете: месячная кровь женщины, ее разверстое лоно, принимающее в себя семя и извергающее детей. Эта женщина была сама жизнь, вечное плодородие. Она ужасала его.
Голый Мозг отпрянул от нее, запачкав ногу собственным дерьмом. Страх на его лице придал Рону уверенность. Зажав в кулак камень, он сделал шаг навстречу зверю. Потом другой… Он медленно шел, заставляя монстра отступать. Он вряд ли заметил, что к нему присоединился вооруженный Айвенго, едва сдерживающий желание открыть огонь.
Собственные силы Рона предали его. Камень, поднятый вверх, чтобы чудовище могло видеть его, вдруг оказался слишком тяжелым для его
— Идите! — крикнул Рон собравшимся зелотам. — Идите и возьмите его.
Толпа зашевелилась и начала медленно приближаться.
Она была для Голого Мозга одним лишь запахом.
Слишком хорошо знакомым, слишком неприятным и ненавистным. Глаза его не отводили невидящего взгляда от женщины.
Он почувствовал, что запах смыкается вокруг него плотным зловонным кольцом, и выпустил клыки из обожженных десен.
Панический страх на мгновение развеял чары и заставил его броситься в атаку — туда, где ощущалось присутствие камня. Туда, где был держащий его Рон. Атака была стремительной и неожиданной. Клыки впились в скальп Рона, хлынула кровь, потекла по лицу.
И тогда людское кольцо стало сжиматься. Человеческие руки — слабые и маленькие — вскидывались и опускались. По позвоночнику били кулаки, кожу царапали ногти.
В ногу впился нож, разорвав коленное сухожилие. Голый Мозг отпустил Рона, издав агонизирующий вопль — оглушительный, словно это небеса упали на землю. Он оседал под своей тяжестью, его позвоночник сломался, а в его обгоревших глазах вспыхивали звезды. Люди бросились на него. Он отбивался, откусывал подвернувшиеся пальцы и распарывал склонившиеся над ним лица.
Бесполезно. Его мучителей уже не остановить. Их ненависть подкреплялась той, древней ненавистью, что выдержана веками.
Он еще сражался, лежа под ногами набросившихся на него людей, но знал — смерть близко. Он больше никогда не воскреснет, и коротать вечность под землей ему не придется. Он умрет не только в памяти людей. Он умрет совсем. Абсолют вечности станет абсолютом пустоты.
Эта мысль успокоила его. Он уставился незрячими глазами на отца своей последней жертвы, как тогда на дороге. Но теперь взгляд Голого Мозга потерял свою парализующую силу. Его лицо было пустым и ровным, как поверхность полной луны.
Рон отпустил камень на гигантскую голову. Камень вошел между закрывшихся глаз и нырнул в глубину мягкой головы, которая раскрылась, расплескав свое содержимое.
Король умер. Тихо, без церемоний и оплакивания. Его просто не стало, раз и навсегда.
Рон не стал трогать камень, наполовину утонувший внутри головы мертвого чудовища. Он выпрямился и, покачнувшись, поднес руку к своей голове: скальп был сорван, и Рон коснулся своего черепа. Кровь текла не останавливаясь. Но есть руки, что поддержат его, и в мире больше нечего бояться.
Никто не заметил, как в теле Голого Мозга лопнул пузырь. Никто не видел, как фонтанирующая моча превращалась в стекающий вниз по дороге ручеек, отклонявшийся то влево, то вправо в поисках убежища Встретив на своем пути трубу сточного канала, ручеек заструился по ней и вытек там, где в полотне шоссе зияло проломленное отверстие. Там его и впитала благодарная земля.
Исповедь савана
(Пер.с англ. Н. Волковой)