Книги в моей жизни: Эссе, Миллер Генри

Книги в моей жизни: Эссе

на обложку

Миллер Генри

Шрифт:

(«Francais, encore un tout petit effort…» [161] )

Да, дорогие матери, мы знаем: сколько бы вы ни делали, от вас ждут еще большего. Верно, что ваш труд не имеет конца. А какой, спрашивается, имеет? Кто может отдыхать в День Седьмой, кроме Господа? Кто смотрит на завершенный труд свой и видит, что это хорошо? Очевидно, лишь один Творец.

Я порой удивляюсь, отчего эти добросовестные матери, которые вечно жалуются, что труд их не имеет конца (скрытая форма самовосхваления), очень удивляюсь, отчего не приходит им в голову мысль взять с собой в уборную не книжку, а какую-нибудь мелкую, недоделанную работу? Или, если взглянуть на вещи с другой стороны, почему бы им просто не сесть и не поразмыслить об уделе своем в эти драгоценные моменты полного уединения? Случалось ли им

в такую минуту хоть когда-нибудь попросить у доброго Господа силу и мужество, чтобы могли они продолжить свой мученический путь?

161

Французы, еще одно небольшое усилие… (фр.).

Я поражаюсь, как наши жалкие, скудоумные и недоразвитые предки успевали делать все, что они делали. Некоторые матери прежних времен, как мы знаем по жизнеописаниям великих людей, ухитрялись очень много читать, невзирая на свою «недоразвитость». У некоторых из них, кажется, времени хватало абсолютно на всё. Они не только заботились о своих детях, учили их всему, что знали сами, ухаживали за ними, кормили их, мыли, играли с ними, шили им одежду (иногда из собственноручно сделанного материала), не только стирали и гладили всю повседневную одежду, но порой даже помогали мужу — особенно если это была простая крестьянская семья. Невозможно перечислить те большие и малые дела, которые выполнялись нашими предками без всякой помощи — до появления всех этих экономящих труд и время машин, пособий и руководств, детских садов и яслей, рекреационных центров и игровых площадок, социальных работников, мультфильмов и Федеральных бюро по оказанию любого рода услуг.

Быть может, матери наших великих людей тоже имели обыкновение читать в уборной. Но сведений об этом до нас не дошло. И я нигде не встречал ссылок на то, что такую привычку культивировали всеядные читатели — вроде Маколея, Сентсбери{104} или, например, Реми де Гурмона. Я бы скорее предположил, что эти читатели с аппетитом Гаргантюа были слишком активными и целеустремленными людьми, чтобы тратить время подобным образом. Сам факт, что они ухитрились столько прочесть, доказывает их полную сосредоточенность на процессе чтения. Верно, что все мы слышали о библиоманах, которые читают за едой и во время прогулки — возможно, некоторые из них способны даже читать и говорить одновременно. Это особая порода людей: они не могут оторваться от чтения, что бы вокруг ни происходило, — и читают они буквально все подряд, даже газетные объявления о пропажах и находках. Это одержимые, которых можно только пожалеть.

В этой связи будет уместен здравый совет. Если у вас проблемы с кишечником, обратитесь к специалисту по китайским травам! Не читайте с целью отвлечься от предстоящего вам дела. Любая автономная система хочет и требует полной концентрации — будь то еда, сон, испражнения и все, что вам угодно. Если вы не можете есть или спать, значит, вас что-то беспокоит. Что-то у вас «на уме» — иными словами, там, где этого быть не должно. То же самое относится и к стулу. Освободите ум ваш от всего, кроме предстоящего дела. Что бы вы ни делали, приступайте к этому со свободным умом и чистой совестью. Это старый и здравый совет. Сейчас все пытаются сделать несколько дел разом и одновременно, чтобы, как говорится, «наилучшим образом распорядиться своим временем». Это в высшей степени неразумно, негигиенично и неэффективно. Попроще, попроще! «Позаботься о малых вещах, а большие позаботятся о себе сами». Каждый слышал это в детстве. Редко кто так поступает.

Жизненно важно питать тело и ум — но столь важно освобождать тело и ум от того, что использованию уже не подлежит. Все ненужное, все «накопленное» становится ядовитым. Это ясно, как день. И из этого следует, что, когда вы отправляетесь в уборную — будь то ночью или днем — с целью освободиться от накопившегося в вашем организме груза, вы оказываете дурную услугу самому себе, если в эти драгоценные минуты загружаете свой ум «дерьмом». Разве стали бы вы, чтобы сберечь время, думать о еде и питье, пока опорожняется ваш кишечник?

Если вы считаете каждое мгновение своей жизни столь драгоценным, что убеждаете себя, будто не можете пренебречь минутами, проведенными в уборной (некоторые люди предпочитают говорить «ватерклозет» или «Джон»), задайте себе вопрос, когда рука ваша потянется к любимому чтиву: «Мне это в самом деле нужно? Зачем?» (Курильщики часто поступают так в попытке избавиться от дурной привычки.

Алкоголики тоже. Подобные уловки не следует презирать.) Предположим — а это действительно чистой воды предположение! — что вы читаете только «лучшие произведения мировой литературы», сидя на толчке. Даже если так, вам не вредно будет задать себе вопрос: «Нужно ли мне это?» Допустим, вас неудержимо влечет «Божественная Комедия». Вместо того, чтобы читать великого классика, подумайте, как мало вы знаете и как мало слышали о нем. Это уже был бы небольшой шаг вперед. Но еще лучше не размышлять о литературе, а сразу опростать ум свой — как и кишки. Если же вам необходимо что-то делать, вознесите безмолвную молитву Творцу — почему бы не поблагодарить Его за то, что кишечник у вас работает нормально? Подумайте, в каком плачевном положении вы бы оказались, если бы он вдруг забастовал! Молитва такого рода не отнимет много времени, но преимущество ее состоит в том, что вы будете общаться с Данте при солнечном свете — и это ему более подобает. Уверен, что ни одному писателю — даже мертвому — не понравилось бы, что его творения ассоциируются с системой канализации. Даже скатологическими опусами нельзя полностью насладиться в ватерклозете. Только убежденные любители дерьма получают удовольствие в подобной ситуации.

Я весьма нелицеприятно отозвался о современной матери, а как быть с отцом? Сосредоточусь на американском отце, поскольку я его лучше знаю. Нам даже слишком хорошо известен этот вид pater familias [162] , который сам себя считает подкаблучником и почти рабом. Мало того, что ему приходится добывать как необходимое для жизни, так и всевозможные излишества — он еще прилагает массу усилий, чтобы держаться на заднем плане. Если появляется у него одна-две свободные минутки, он считает своим долгом помыть тарелки или спеть колыбельную младенцу. Иногда он чувствует себя настолько замотанным, затравленным и забитым, что, когда его несчастная, измученная непосильной работой и недостатком внимания супруга запирается в уборной (или в «Джоне») на целый час, он готов взломать дверь и убить ее на месте.

162

Отца семейства (лат.).

Если уж сложилась подобная критическая ситуация, я могу предложить этим бедолагам, не понимающим своего истинного назначения, следующий порядок действий. Скажем себе, что она уже добрых полчаса сидит «там». Запора у нее нет, мастурбацией она не занимается, прихорашиваться не считает нужным. «Что же, черт возьми, она там делает?» Здесь будь осторожен! Я знаю, что бывает, когда начинаешь говорить сам с собой. Не позволяй ярости одолеть тебя! Попробуй представить, что на толчке сидит женщина, которую ты некогда столь безумно любил, что не мыслил своей жизни без нее. Не ревнуй ее к Данте, Бальзаку, Достоевскому — если она общается именно с их тенями. «А вдруг она читает Библию! За то время, что она сидит там, можно было прочесть все Второзаконие». Я знаю. Знаю все, что ты чувствуешь. Но она читает не Библию, и ты это тоже знаешь. Скорее всего, это и не «Бесы», не «Серафита», не «Вечная жизнь» Джереми Тейлора. В лучшем случае — «Унесенные ветром». Но разве это важно? Твоя цель — поверь мне, брат, цель есть всегда — применить другой подход. Подход с вопросами и ответами. Например, таким вот образом:

«Что ты там делаешь, милая?»

«Читаю».

«Могу я спросить, что именно?»

«Книжку о битве при Марне».

(Сделай вид, что тебя это нисколько не удивляет. Продолжай!)

«А я думал, ты решила освежить свой испанский».

«Что ты имеешь в виду, милый?»

«Тебе ведь это нравилось?»

«Нет, это скучно».

«Принести тебе что-нибудь?»

«О чем ты, милый?»

«Ну, чего-нибудь прохладительного, пока ты занимаешься этой дребеденью».