Кнопка Возврата

Гаёхо Михаил

За 12 лет было проделано около 2,5 миллиона опытов, что позволяет говорить о статистической значимости полученных результатов

Осмысливая итоги эксперимента, исследователи допускали наличие определенной формы сознания у компьютера (ставя его, некоторым образом, в один ряд с белыми мышами) Налимов, со своей стороны, употребляет слово "гипноз", вероятно, вкладывая в этот термин свой смысл, отличный от профессионального или общеупотребительного. Но это уже отдельная тема.

Вернемся к эксперименту Джана и Данн. Суть его, как сказано было, состояла в воздействии оператора на генерируемую компьютером последовательность псевдослучайных чисел. Именно псевдослучайных чисел, а не случайных, поскольку процесс функционирования компьютера в принципе детерминирован. Для получения

последовательности действительно случайных чисел потребовался бы отдельный аппаратный датчик, использующий, например, в качестве генератора случайности процесс распада радиоактивного элемента и подключаемый к компьютеру как внешнее устройство. Псевдослучайные же числа генерируются компьютером по некоторому вполне детерминированному алгоритму, основанному на выполнении обычных арифметических операций - сложить, поделить, умножить. Последовательность генерируемых псевдослучайных чисел полностью определяется заданными начальными условиями (первое число последовательности плюс, возможно, какие-нибудь дополнительные параметры) и может быть в точности воспроизведена в случае необходимости.

Таким образом, с точки зрения физики процесса воздействовать на генерируемое компьютером псевдослучайное число это все равно, что пытаться изменить результат простого суммирования или перемножения двух чисел, что, по сути, означает инициирование сбоя в работе компьютера. Точнее сказать, оператору необходимо инициировать два согласованных сбоя в его работе: первый сбой изменяет результат выполняемой при формировании псевдослучайного числа арифметической операции (а может быть, изменяет значение этого числа при пересылке или промежуточном хранении в памяти - есть и такая возможность его испортить), а второй сбой происходит в схеме контроля. При несогласованности этих сбоев компьютером будет регистрироваться ошибка счета, приводящая к аварийному останову его работы.

Зазвонил телефон.

– Куда ты пропал?

– Телефон отключился, только сейчас на зарядку поставил, - сказал Уткин.

– Тебе нужно было так делать? Зачем? Я попользовалась бы, и вернула. Или мы не доверяем друг другу?

– Ты о чем?
– Уткин сделал вид, что не понял.

– Не притворяйся, что не знаешь, о чем.

– Действительно не знаю, - Уткин помолчал и, покосившись на Воронина, спросил вполголоса: - Ты о пульте?

– О нем.

– Что-то плохо ловится сигнал, - сказал Уткин, - перемещаясь из комнаты в сторону кухни.
– Ты хорошо меня слышишь?

– Слышу.

– А теперь?

– Слышу, слышу.

– Я ведь тебя предупреждал, - сказал Уткин, окончательно переместившись в кухню, - что есть люди, которые охотятся за этим гаджетом. Меня и битой по голове били, и из баллончика в лицо прыскали. А с тобой как обошлись?

Трубка молчала.

– Я бы тебя не стал бить битой по голове, - сказал Уткин.
– И, между прочим, если бы кнопка была у меня, я бы перед тобой сейчас не оправдывался. Ты сама бы сейчас пришла ко мне мириться.

– И приду, - пообещала Кристина.

– Завтра вечером, - сказал Уткин.
– Сейчас я не дома. И знаешь, если случайно увидишь меня на улице, не надо ударять меня битой или прыскать газом. Подниму руки вверх и можешь обыскать мои карманы.

Уткин вернулся в комнату и продолжил чтение.

Итак, то, что происходит в ходе эксперимента, теперь выглядит интереснее, чем казалось раньше: оно в некотором роде и впрямь оказывается похоже на гипноз - в том смысле, что операторское воздействие направлено не просто на изменение интенсивности какого-либо процесса (тогда оно могло быть представлено чисто в энергетической форме - как добавление или отнятие некоторой энергии неконкретизированной природы, что может происходить в упоминаемых Налимовым экспериментах с воздействием на маятник или колонию бактерий), но предусматривает выполнение определенной последовательности операций, логика которых неизвестна самому оператору. Таким же точно образом гипнотизер дает гипнотизируемому субъекту команду к действию,

возможно и не имея представления о том, каким именно образом эта команда будет выполнена. Выполняя команду, гипнотизируемый опирается на свои знания и умение. Но можно ли говорить о том, что компьютер знает что-нибудь о внутреннем механизме своего действия? И в чем заключается смысл высказывания о сознательности компьютера? Этим вопросам Налимов уделяет какое-то место, но подробное их рассмотрение уводит нас в область гипотез, отрывая от более или менее твердой почвы имеющихся экспериментальных данных.

Что же касается эксперимента, то есть в нем один нюанс, который хотелось бы отметить. А именно: действительный эффект воздействия оператора на работу компьютера значительно превышает тот, который объявлен экспериментаторами. В самом деле, исследователи относились к псевдослучайным числам, выдаваемым компьютером, как к действительно случайным. Однако последовательность псевдослучайных чисел, как мы уже говорили, вполне детерминирована, и изменение даже одного конкретного числа в ней является чрезвычайно редким событием. Даже один сбой в работе компьютера приходится на сотни часов работы, а два согласованных сбоя счета и контроля должны рассматриваться как событие практически невозможное. В этом смысле, компьютер является не менее жестким, устройством, чем железный арифмометр. Для получения же статистически значимого результата может потребоваться не одна сотня таких сбоев. Итак, наш оператор оказывается похож на человека, который, думая, что поднимает килограмм груза, поднимает на самом деле десятки тонн и не подозревает об этом.

– Тут так дальше и будет про компьютеры?
– Уткин оторвался от чтения и повернулся к Воронину.

– Компьютеры - это частный случай.
– Воронин крутанул колесо рулетки, запустил шарик.
– Хочу, чтоб выпало красное.

– А я хочу четное, - в тон ему произнес Уткин.
– И чтоб делилось на семь.

– Почему семь?

– Так, - пожал плечами Уткин, - люблю числовые комбинации. А на красное-черное не стал бы ставить.

– Четырнадцать, красное, - сказал Воронин, поглядев на остановившийся шарик.
– А знаешь, что среди красных ячеек есть десять нечетных и только восемь четных.

– Какое-то нарушение симметрии, - сказал Уткин.
– Не хочешь чего-нибудь выпить? Тут осталось от прошлого раза.

Они выпили коньяку из высокой тонкой бутылки.

– Повторим?
– предложил Воронин.
– Ставлю опять на красное.

– Четное и чтоб делилось на шесть, - сказал Уткин.

– Замысловатые у тебя запросы, таких ставок и не принимают, - сказал Воронин и запустил шарик.

Уткин посмотрел напросвет высокую бутылку. Коньяк в ней кончился и Уткин взял другую, плоскую. На этикетке там были изображены заснеженные горы, замок в горах, а может - церковь. Архитектурная достопримечательность, подумал Уткин и разлил коньяк по рюмкам.

– 24 черное, - сказал Воронин и поглядел на Уткина со значением.
– Шестью четыре. Как тебе это удается?

– Какая-то вероятность всегда есть, - сказал Уткин.

– За удачу, - Воронин поднял свою рюмку, Уткин свою. Они выпили.

– Я сейчас пробовал, - сказал Воронин, - по примеру того экперимента подействовать на шарик так, чтобы склонить выпадающие номера в сторону увеличения.

– Это сложно, - заметил Уткин, - Если бы номера ячеек шли по порядку, достаточно было б немного ускорить или замедлить шарик в конце его пути. Но числа на рулетке расположены практически в беспорядке.

– У того, кто ее придумал, наверное, был в уме какой-то порядок.

– Да, - согласился Уткин.
– А скажи, это твое воздействие - насколько оно оказалось успешным?

– Определенный эффект есть. Небольшой, но несомненный. Но чтобы стабильно выигрывать - недостаточный. Тот выигрыш заведения, который заложен в правила, заведомо больше.

– Потренируйся, может улучшишь свой результат.

– Если б все было так просто , все выигрывали бы в рулетку.

– А тебе не приходило в голову, что они не выигрывают потому, что все тянут колесо в разные стороны?