Князь Арнаут
Шрифт:
Не стоит думать, что королевство в период отсутствия своего правителя было погружено в глубокий и беспросветный траур. Пока Бальдуэн, как сказали бы мы теперь, отдыхал на нарах в Харране, франки наконец-то покончили с мусульманским владычеством в Тире. Город открыл свои ворота 7 июля 1124 г.
Спустя же ещё почти год, в конце мая поблизости от Азаза, одной из тех крепостей, которые король должен был отдать неверным по условиям договора о своём освобождении, одиннадцать сотен рыцарей и две тысячи пехотинцев под предводительством Бальдуэна наголову разгромили огромную орду Аксонкора иль-Бурсуки, атабека Мосула и Алеппо (последним он овладел в конце января). Добыча оказалась столь громадной, что королю не стоило труда расплатиться по своим обязательствам.
Комментарий 5
Великого
Второй сын его продолжил дело отца и достиг куда больших успехов в борьбе с врагами своей веры, однако оказался совершенно иным человеком в том, что касалось вопросов престижа. К концу своей жизни он сделался владельцем огромных территорий, получил от халифа Багдада титул «аль-малик аль-адиль», что в переводе на язык христиан означало — справедливый король. Он заслужил уважение врагов и любовь своего народа, подданные присвоили ему множество восторженных титулов из тех, которые носил его отец, и добавили к ним новые. Но Нур ед-Дин, в противоположность Зенги, не любивший излишеств ни в чём, никогда не величался сверх меры, требуя от своих подручников лишь соблюдения обычного, привычного этикета. Более того, атабек имел склонность к самоуничижению: хотя арабское Нур ед-Дин означает в переводе Свет Веры, носитель этого имени, подчас шокируя приближённых, требовал от них, чтобы они называли его Махмудом или даже... псом Махмудом. Его отличал аскетизм, двор не блистал роскошью, все силы, энергию и средства как подданным, так и их господину полагалось тратить не на роскошь и увеселения, а на джихад, священную войну против неверных.
Нур ед-Дин немало сделал для своих единоверцев. У себя в Алеппо он основывал школы, мечети и суфии (духовные братства наподобие монастырей). Захватив Дамаск, он занялся тем же самым. Он основал госпиталь, прославившийся как одно из лучших медицинских учреждений своего времени. Так же он создал дворец юстиции — дар аль-адль (как в Алеппо) и, бывая в Дамаске, дважды в неделю рассматривал жалобы, особенно поданные на шейхов и чиновников администрации.
Комментарий 6
Как иногда бывает в истории, человек, не слишком осмотрительное поведение которого служит причиной бедствий других людей, исправляет свою ошибку порой не сам, а посредством кого-то из своих близких.
Спустя четыре года после описываемых событий Алиенора развелась со своим венценосным супругом, расставшись с сувереном Франции, она вскоре стала супругой герцога Нормандии и графа Пуату Анри Плантагенета (будущего короля Англии) Генриха Второго и, спустя два года, когда муж унаследовал престол туманного Альбиона, королевой Англии (в 1154 г.). Она принесла мужу недурное приданое, своё наследство — Аквитанию. Таким образом, под властью Генриха французских земель оказалось больше, чем у самого короля Франции. В этом браке ей суждено было произвести на свет одного из самых знаменитых и славных рыцарей средневековья, прозвище которого, звучавшее на десятках языков и сотнях наречий, означало одно — «Сердце Льва». (От Людовика Алиенора родила только двух дочерей, от Генриха же пятерых сыновей — Гвильома, умершего в трёхлетием возрасте, Анри, Ричарда, Жоффруа и Жана — и трёх дочерей).
Ричард, вне сомнения, был её любимчиком, он, как, впрочем, и остальные его братья за исключением Жана, даже воевал со своим отцом. Даже пленение Алиеноры, пытавшейся найти убежище в
Алиенора на много лет пережила своего великого сына и умерла восьмидесяти двух лет от роду за несколько дней до одного из самых значительных событий XIII века, когда крестоносцы Четвёртого похода ворвались в Константинополь. Бог призвал её вскоре после военной кампании, которую вёл младший сын королевы против её внука Артура Бретонского. И хотя верх одержал Жан, победой он, несомненно, в немалой степени был обязан матери.
Ещё задолго до своей кончины она заслужила прозвище «Бабушки Европы» за то, что дочери её, Матильда, Эленора и Жанна, стали супругами разных европейских государей, а сыновья, каждый в свой черед, королями Англии и владыками половины Франции. (Матильда, или Маго, вышла за Генриха Льва, герцога Саксонии и Баварии, Эленора — за короля Кастилии Альфонсо Восьмого, Жанна в первом браке — за короля Сицилии Гульгельмо Доброго, во втором — за графа Тулузы Раймунда Шестого).
Монахини монастыря Фонтенвро, где скончалась Алиенора, написали в её некрологе: «Правительница, которая затмила собой всех королев всех государств на Земле». Пожалуй, они были правы.
Комментарий 7
Убедившись, что опасность с Запада полностью миновала, Нур ед-Дин начал постепенно переходить от мелких пограничных стычек к более серьёзным действиям.
Он всегда находился в курсе событий, происходивших при дворах христианских правителей побережья, его злейших врагов. Он знал, что храбрый Конрад отбыл в Европу, а король Людовик бесцельно расточал время и средства, теряя одного за другим покидавших его вассалов, утрачивая доверие единоверцев и испытывая на прочность гостеприимство молодого короля Иерусалима.
Впрочем, даже имей Луи мощное войско, он по хорошо известным причинам не мог представлять угрозы для осуществления замыслов Нур ед-Дина на севере Сирии, так как всего охотней двинул бы такую армию на Аскалон, Каир, куда угодно ещё, только не на помощь своему обидчику, вероломному дяде жены.
Атабек не мог, конечно, дать последней решающей битвы войскам самого сильного из четырёх государств латинян, Иерусалимского королевства. Жослен Эдесский, потерявший свою столицу и не высовывавший носа из-за прочных стен Тель-Башира, опасности тоже не представлял. Он просил мира, но получил от Нур ед-Дина лишь отсрочку исполнения заранее подписанного приговора. Повелитель Алеппо и Эдессы не хотел, чтобы граф путался у него под ногами, пока сам он решит судьбу Антиохии. Она и стала главным объектом приложения сил Столпа Веры. Кривой сарацинский меч взлетел над головой Раймунда де Пуатье. Пятидесятилетнее пребывание города в руках нечестивцев с Запада должно было закончиться. Вотчине Сирийской Наследницы предстояло стать соседкой и товаркой Эдессы в гареме Помощника Аллаха. Оставался лишь один вопрос: «Когда?»
Тем временем султан Икониума, Масуд, замирившись с базилевсом Мануилом, направил свои орды против Марэ, самого северного форпоста княжества Раймунда. Узнав о том, что последний настроен решительно и собирается дать ему бой, Масуд послал гонцов к Нур ед-Дину за помощью. Атабек с радостью откликнулся на зов султана, но Раймунд, лишившись помощи единоверцев, обратился к самому злейшему врагу повелителя Алеппо, вождю ассасинов. Али ибн Вафа, так прозывался небезызвестный предводитель сирийского отделения секты фидаев, вселявших страх в сердца многих венценосных современников из числа последователей учения Исмаила, ни мало не смутившись тому, что обнажает меч против мусульманина, приняв сторону нечестивых псов Запада, присоединился к дружине князя.