Князь Барбашев
Шрифт:
– А то, Олекса, что из этого песочка можно сварить хорошее стекло.
– Стекло из песка варят?
– Олекса с удивлением посмотрел на княжича. В своей жизни он видел несколько стеклянных изделий, но из чего и как они делаются - не ведал. Зато теперь ему кое-что стало понятным. Как однажды говаривал сам княжич, на Руси секрет производства стекла давно утерян, и всё, что есть на рынке - привозное из немецких земель. А стеклянные изделия стоили неплохих денег, и если в своей вотчине князь сумеет научиться их делать, то скоро станет очень богатым человеком.
Теперь, по крайней мере, стала понятно его желание приобрести вотчину именно здесь.
– Да, именно из песка в печи умелый мастер и варит стекло,
Андрей почувствовал, что потихоньку начинает впадать в депрессию. Наличных, которых в начале года, казалось, хватит на кучу планов, не хватило ни на что, пришлось вон даже в кредит залазить. Благо от нежданных трофеев удалось избавиться с прибытком (но тут, впрочем, больше брата Силуана работа была).
– А где их можно взять?
– удивительно, но Олексе и вправду захотелось это узнать.
– В Венеции добрые мастера живут, в Чешском королевстве, да в германских землях стеклодувы вроде водятся. Тут у купцов поспрошать надо.
Он с сожалением отряхнул руки и ещё раз огляделся.
– Место запомнил? Вот и ладушки. Будем здесь производство ладить. Не завтра, конечно, но будем. А пока давай возвращаться, а то вечереет уже.
Глава 8
А ящик просто открывался!
Подумать только, он тут можно сказать все мозги себе изломал, а решение лежало буквально на поверхности. Хотя, в оправдание себе можно сказать, что о подобном он, воспитанный в другое время, и не думал. Ну вот скажите, многие из вас посчитают нормальным для решения своих проблем собрать вооружённый отряд и, перейдя границу, пошуметь на той стороне? Вот то-то!
А началось все с того, что, будучи ещё в Козельске, Андрей стал свидетелем одного трактирного разговора. Тогда подвыпивший дворянин делился своими воспоминаниями о налёте на литовские земли и богатой добыче, предлагая своим собеседникам в этот раз присоединиться к нему. На что другой ворчливо заметил, что пока тот резвился на литовской стороне, проклятая литва творила то же самое почти что в их пределах. Да и государь вроде как озоровать не велел.
Но подвыпивший упорствовал, объясняя неразумным, что ежели литовцам по рукам не давать, то они вообще распояшутся и будут их банды точно под самым Козельском резвиться. А в прочем, махнул он рукой, если они не хотят, то пусть сидят в своих нищих деревеньках, и без них желающих показать удаль молодецкую да взять добычу добрую немало найдётся. И в этом Андрей был с ним абсолютно согласен. Как говориться: вновь на границе беспокойно, и самые авантюрные товарищи с обеих сторон уже вовсю пользуются возникшим напряжением, причём решая при этом сугубо свои, надо полагать, в основном экономические вопросы.
И даже вернувшись в деревню, он всё прокручивал и прокручивал в голове тот услышанный разговор. Новоселье, справленное им довольно скромно, на время отвлекло его от размышлений, но потом он вновь вернулся к мысли, возникшей у него в голове: ну а почему бы и ему не влиться в эти стройные ряды при его-то малолюдности в вотчине? Что его удерживает? Остатки воспитания, трещавшие по швам от окружающей действительности, да отсутствие собственного войска.
С первым можно было договориться, а вот второе...
А для второго у него был Олекса. После голодной-то зимы города буквально заполонили разного рода беженцы: от
Нет, сначала его послужилец подыскивал тех, кто готов был бы пойти на службу в его личную дружину (в конце то концов князь он или не князь). Однако массового наплыва желающих податься пусть и в боевые, но всё же холопы, увы, не наблюдалось (ну и где же он, где воспетый западофильствующими либералами, рабский русский дух?), зато имелась довольно большая группа людей родом из тех же крестьян и посадских, что за достойное жалование и трофеи готовы были рискнуть своей головой, при этом сами оставаясь лично свободными. Ну просто типичные наёмники по контракту. Жалованье же они требовали обычное: на человека 2-3 рубля в год, 12 четвертей ржи и 12 четвертей овса. Правда, рожь и овёс, в связи с недородом, были ныне довольно дороги, но деньги, данные в долг братом Силуаном, ещё оставались, да и с зерном можно было договориться и попозже отдачу произвести.
Поняв, что планы, возникшие в козельской таверне, начинают приобретать очертания, он решился-таки нанять десяток казаков (ну так сейчас на Руси называли любого вольного человека, нанимающегося на службу в войско или гарнизон города) и с ним пройтись по дремучим лесам Смоленщины. Именно пройтись, хоть здесь и сейчас так не воюют. И русские дворяне, и литовские шляхтичи были в основе своём конными воинами. Вот только у пешего в лесу дорог больше, чем у конного. К тому же, обеспечение "транспортом" Андрей намеревался возложить на плечи "принимающей" стороны, ведь добычу-то всё равно как-то придётся вывозить (ну не на себе же тащить, в конце-то концов), да и в вотчинном хозяйстве лошадки, доставшиеся на халяву, ну никак лишними не будут. Но лошадиный табун, ко всему прочему, добавляет хозяину проблемы с фуражом и пастбищем. И, если совсем избежать их нельзя, так пусть они хоть наступят попозже.
Главной же головной болью было продумать, как вывезти с сопредельной стороны добро, а главное пленников. Тут ведь вьючными лошадками не обойдёшься, тут телеги понадобятся, а для них пути дорожки искать придётся. Ну да куда денешься - ему-то нынче люди больше нужны. И если для этого придётся поиграть в рейд партизанов, то так тому и быть.
Далеко на востоке ночная мгла начала медленно сереть. Словно нехотя отползая от края небосвода, она одну за другой гасила своим краем бледнеющие звезды. В округе разлилась неимоверная тишина. Ночные птицы уже замолкли, а дневные ещё не проснулись, и, казалось, сама природа замерла в ожидании рассвета. И как только за лесом проступила бледная полоска зари, лёгкий шелест ветра словно снял таинственный морок. От близких водоёмов потянуло холодной свежестью, а в низинах и над водой поплыли первые хлопья тумана. Где-то в кроне пискнула проснувшаяся первой малая птаха и вспорхнула, отправившись искать себе пропитание.
Начинался новый день.
Деревенька эта стояла словно брошенная как бы в неглубокий овраг, по обрывам которого и лепились крестьянские избы. Стояла она недалеко от небольшого тракта, по которому днем изредка скрипели возы или спешили куда-то немногочисленные всадники, а к самому селу почти вплотную подступал лес. Да и то сказать, места вокруг были глухие: болота, трясины, дремучие леса, тянувшиеся на сотни километров. Одно было хорошо: вокруг было много руды. Простой, не сильно богатой железом, той, которую ещё называют болотной. Оттого и дорожка была в деревню довольно наезжена: купцы за крицами к местному кузнецу приезжали. А так-то поселение было не из богатых - хлеба родились не очень, большую часть полей занимала конопля, которой и платили владельцу подати.