Князь Барбашин 3
Шрифт:
Дальше было сложнее. Старательно раскрутив железные кошки, воины постарались зашвырнуть их вверх, стараясь зацепить крюками верхушку стены на четырнадцатиметровой высоте. Даже при условии, что парни давно и старательно тренировались подобному, с первой попытки получилось далеко не у всех, и часть кошек всё же упала вниз, так и не достав до цели. Но и количества тех, что выполнили свою задачу, хватило для того, чтобы полтора десятка фигур начали подниматься по стене наверх. Медленно, с натугой - всё же в тяжёлом тёплом одеянии ползти вверх, это не в одних портках и рубахе на ярмарочной площади на столб вскарабкиваться. А внизу их товарищи с тревогой ожидали,
Но вот, наконец, первые фигуры достигли вершины, и скрылись за зубцами стены. Следом сразу же полезла новая партия, но большая часть воинов устремилась к восточной стене, где располагались широкие ворота, закрытые по ночному времени. И на этом удача отвернулась от русичей. Где-то наверху раздались вдруг визг и скрежет клинков, а затем с громким криком чьё-то тело рухнуло вниз, на подмёрзшую землю двора.
Увы, недолгий шум был всё же замечен и в темных до того оконцах то там, то там замелькал огонёк, так что Хабар, от ярости сжав губы, взмахом погнал очередную партию ратников к верёвкам. Похоже, спокойно открыть ворота им уже не дадут. А без этого весь план захвата замка летел к чертям!
Вечер в пятницу рыцарь Генрих фон Клостер решил отметить знатной пирушкой. Времена целибата и строгого послушания остались далеко в прошлом, и нынче рыцарям хотелось жить, ни в чём себе не отказывая.
Накрытый скатертью стол фогта стоял прямо перед пылающим камином, а его гости умещались на простых скамьях за длинным столом из толстых, струганных досок, буквально ломившимся от разнообразной снеди. Кто там говорил об умервщлении плоти? Это не для рыцарей ордена! Множество кувшинов с вином и пивом, подносы с зажаренными гусями, поросятами и убоиной, которую взяли на последней охоте. Большегрудые девы из местных, взятые, чтобы ублажить кавалеров, и менестрели, услаждающие их слух балладами.
Гуляли до поздней ночи, а потом ещё и долго развлекались, уединившись с девами по комнатам, так что на сигнал тревоги гости отреагировали заторможено и каждый по-разному. Как и воины гарнизона, которые самым наглым образом проспали начала атаки. Однако караульная смена, услыхав тревожные крики, успела выскочить из помещения, пытаясь в темноте рассмотреть, что же произошло. На беду, руководивший ими начальник быстро сообразил, что самая лакомая цель для любого штурмующего - это ворота, и повёл кнехтов прямиком туда.
Они подоспели как раз к тому моменту, когда тяжёлые створки, скрипнув, начали расходиться, и сразу же бросились в бой, желая помешать врагу расширить образовавшуюся щель. Лязг мечей, хриплое дыхание и матерный рык слились в единую какофонию боя. На помощь уже сражавшимся стражникам, ведомый сержантами, уже полностью пришедшими в себя, спешил новый отряд, готовый смять немногочисленных нападавших, но почти возле самых ворот на них, как снег на голову, свалились так вовремя посланные на крышу Хабаром ратники. Они, уступая в числе, сделали главное - задержали помощь и позволили товарищам отворить-таки ворота настолько, что столпившиеся за ними русичи смогли проникнуть внутрь замка.
Пронзительно запели рожки, и волна схватившихся было врукопашную дружинников, стремительно отхлынула от немцев, которые лишь на мгновение задержались, прежде чем бросились вдогон. Но этого мгновения и хватило нападавшим. Поняв, что тихо вырезать всех уже не получится, русичи запалили фитили (такой вариант ведь тоже продумывался) и, ворвавшись во двор, жахнули в сторону противника картечью из мушкетонов.
Рыцари, так и не успевшие надеть доспехи, собрались с оруженосцами возле круглой артиллерийской башни, намереваясь запереться внутри. Но не успели. Буквально на их плечах внутрь ворвались и нападавшие. Здесь было гораздо светлее - кое-где на стенах висели коптящие масляные светильники, порождая причудливую игру света и теней. И превращая лица врагов в уродливые маски.
На Хабара, который вопреки всем наставлениям, первым рванулся за орденцами, ринулся с мечом ражий оруженосец, собираясь развалить русича одним ударом от макушки до самого копчика. Вот только в руках у полковника была не сабля, а купленные за большие деньги в Антверпене занятные ручницы итальянской работы, коих князь назвал странным словом "пистолет". Вместо фитиля в них был встроен хитрый механизм, позволявший стрелять без задержки времени. Вот Хабар и не задержался.
Выстрел бахнул весьма оглушительно, и немчик, не добежав буквально пары шагов, рухнул прямо под ноги полковнику. Который тут же навёл второй пистолет на врагов, как и ворвавшиеся следом за ним ратники свои мушкетоны с дымящимися фитилями.
– Сдавайтесь, господа рыцари, - на хорошем нижненемецком произнёс Рындин.
– Пусть за мёртвых я выкупа и не получу, но и устраивать тут подобие турнира не собираюсь. Просто перестреляю вас всех и вся недолга.
– Такое поведение не делает вам чести, впрочем, что ещё ожидать от варвара и мужлана, - скривился ливонский фогт, однако меч благоразумно отбросил.
– Сказано в писании: яко хотите, чтобы поступали с вами, тако поступайте и вы. Вы, божьи рыцари, первыми начали, так что хлебайте и не обляпайтесь, - усмехнулся в ответ на оскорбление полковник. И скомандовал своим: - Вяжите их, ребятки!
*****
Затянутое тучами небо лишь слегка посветлело, обозначая начало нового дня, а из ворот замка уже выскочил конный отряд, направившийся в сторону имения рыцаря Гунда. Захват Толсбурга, возведённого для защиты окрестностей и гавани от пиратов, оставлял всю подчинённую ему территорию без той самой защиты, ибо все вооружённые силы были сосредоточены именно в замке. Рыцарские же имения представляли собой обычные загородные дома, пусть и построенные из крепкого камня, но никак не тянущие даже на самый паршивенький замок. Так что рыцарю предстояло весьма не тривиальное пробуждение. Как, впрочем, и жителям ближайших деревень.
Все они, Селья, Рутья и Карепа принадлежали вассалам Ливонского ордена Врангелям, которые нынче вкушали невольное гостеприимство в подвалах орденского замка, раздумывая над суммой выкупа. И Хабар Андреевич, распустив людей в зажитьё, сам лично направился в Селью, отстоявшую дальше от моря, и в которой Врангели устроили свою усадьбу.
Селья безмятежно спала. В небольших окошках крестьянских халуп не светилось ни единого огонька, а из сараев доносилось сонное мычание и похрюкивание. Сложенный из серого известняка двухэтажный, крытый черепицей дом баронов, представлял из себя целый усадебный комплекс с множеством хозяйственных построек. Но и его обитатели, пользуясь отсутствием хозяев, так же не спешили просыпаться с зарёй.