Князь Барбашин
Шрифт:
Всё же недаром двухмачтовые корабли в это время практически не встречались, а те, что всё же строились, отличались, к сожалению, плохой управляемостью. Кораблестроители во всём мире пытались найти причину, не догадываясь, что способствовали данному положению вещей именно существующие традиции кораблестроения: особая форма корпуса, установка грот-мачты посередине корабля и кое-что ещё по мелочи. Им потребовалось почти два века, чтобы к семнадцатому столетию всё же создать нормальный двухмачтовик, стоило лишь догадаться слегка облагородить корпус, немного наклонить грот-мачту вперед да изобрести независимый гафельный парус. Остальная мелочёвка ушла уже в процессе отработки конструкции, и моря буквально заполонили юркие шнявы, бригантины да красавцы бриги.
Но
Результатом стараний мастера стала невиданная ранее норовчанами мореходная лодья со стеньгой на грот-мачте и гафелем на бизани. Такой сплав из старого с новым в небольшом количестве появился на свет после петровских преобразований, когда глупый указ о прекращении строительства староманерных судов был подзабыт. Сейчас же Викол практически самостоятельно пошёл по тому же пути. Но покупать столь смелое новшество кроме Руссо-Балта ещё никто не решился, так что на заказ строили привычные для местных одномачтовики. А ещё по желанию заказчика судно могли, как прошить вицей, так и сколотить гвоздями. В общем, полное совмещение хай-тека и старых технологий. Как говорится: любой каприз за ваши деньги!
Ну и, к слову сказать, сильно оттоптать ноги конкурентам тоже пока не вышло, потому как здесь взрыв торгового мореходства начался на год раньше, чем в иной истории (что Андрей честно ставил в заслугу именно себе), и бум корабельного строительства пока лишь возрастал. В тот раз всё закончилось через год с падением Кристиана II и усилением гданьского каперства. А как будет сейчас, не знал уже никто, кроме господа бога, потому что этот вопрос уже точно ушёл из послезнания на путь чистой альтернативы. И если справится с каперами, Андрей был ещё в силах, то купировать действия датского короля он не мог. А потому цена любого решения отныне возрастала неимоверно!
Следом за Порфирием поднялся вконец обрусевший Генрих, отчитавшийся по делам за Бережичи. Особо порадовал птичник, где продолжалась работа над выведением новых пород. Ныне яйца княжеских кур уверенно перешли в категорию средних, и Андрей честно надеялся в ближайшее десятилетие получить первые экземпляры из категории крупных. Ну и омлет на завтрак давно перестал быть редкостью. Впрочем, пара уточняющих вопросов у Андрея всё же была.
– Что Якимка?
– Да что ему, княже, сделается. Сестра ныне рублём подмогла, сам хозяин справный. Да и вроде остепенился. Подходил ужо, про новый ряд справлялся. Да и кто бы сомневался. Так, как живут в Бережичах ныне, вряд ли где ещё так живут.
– Я про травосеяние, Генрих.
– Да уж получше, чем у других, княже. Да и с чего бы было хуже, коли ему все протори тобой оплачены. Зато, вроде как определился, наконец, что за чем садить лучше и сколь под чем пар держать. Ныне меньше чем четыре мешка с мешка посеянного не собирает, а в иные годы и все шесть берёт. По его указке и твою запашку ныне так сеять начнём.
– Ну, вот и ладненько. Теперь слушай. Дашь Якиму под начало тройку отроков лет десяти-двенадцати, что ещё у сохи не стояли. Пущай сразу по правильному работать учатся. Якиму за обучительство рубль дашь, да скажешь: коль его парни на новых землях себя покажут, ему ещё два рубля упадёт. Остальных же заставляй уже новое перенимать, но палку-то не перегибай. Человек должен сам понять, что ему то выгодно. Глядишь, ещё чего сами удумают для улучшения. И поголовье рогатых развивай. Это, кстати, всех касается. Навозу никогда много не бывает. И ещё, справишься у Брунса, кто из учеников лучше дело освоил, да отошлёшь его по осени сюда. Коли женится, то с семьёй отошлёшь. И список подготовь вторых и прочих сыновей, что в отроки вышли. Фиг им, а не дробление участков. У меня землица пустует, а они там делиться собрались, амёбы бесхребетные.
Андрей внимательно проследил за тем, чтобы Генрих записал все его указания в тетрадочку. А как же без записей-то? Он ещё с первых лет службы запомнил, как его учили записывать за начальством, чтобы потом не выглядеть глупым, когда за неисполнение ценных указаний по причине плохой памяти его же песочить и станут. Так в привычку и въелось на все заседания с блокнотом ходить. Теперь эту привычку он прививал подчинённым, на их глазах записывая себе в тетрадь, что и кому указал делать и к какому сроку. Учёт и контроль наше всё, как говорится.
Следующим поднялся с места слегка погрузневший Годим.
Сельцо, отданное ему в условное держание, стояло на многолюдном тракте, вот только постоялый двор в нём принадлежал отнюдь не Андрею, а совладельцу села. Тесть так и не смог выкупить все доли, а потому первой задачей бывшего боевого холопа стало требование перехватить владение столь доходным местом и при этом не подставится под статьи Судебника. Казалось бы, масштаб несравним с другими делами, но Андрей хорошо помнил Денискино высказывание: "тот, кто не понимает цену мелких денег, не сколотит большое состояние". Его не сильно интересовало, насколько спорно это утверждение, потому что он имел перед глазами наглядный пример. Да, как уже сказано было не раз, олигархом Дениска не стал, но свободно оперировал суммами в сотни миллионов. А потому доклад Годима, что отныне всё в сельце принадлежит ему, порадовал князя не меньше, чем доклад о прибылях в Руссо-Балте.
Ну и последним поднялся со своего места Игнат.
Камские вотчины продолжали быстро расстраиваться, ведь большая часть прибыли шла именно на них. Начатые буриться ещё до налёта Кулуг-Салтана две новые скважины были, наконец-то, закончены и обставлены варницами, точно по рецепту бывших в иной реальности владельцев Соликамска – Строгановых. То есть по четыре на каждую скважину. В результате этот год стал первым, когда соляное производство вышло на полную мощность, дав, с учётом бедной на рассол боровской варницы, аж 401'280 пудов соли, что принесло в княжеский карман 5'878 рублей чистой прибыли. Можно было и больше, но почти тысячу рублей съедали вечно голодные мурзы и беки Казанского ханства, через чьи таможни приходилось проводить суда. Да и главной бедой было то, что денежный рынок на Руси не был развит так, как ему хотелось бы, а потому серебром из этой суммы едва пятая часть набралась. А всё остальное по бартеру пошло. Разумеется, брали не абы что, а весьма нужное и полезное, но всё одно, серебром было бы куда сподручнее.
Но главное было в другом: хоть эта сумма и была куда меньше, чем дало каперство, но этот доход обещал стать стабильным на многие годы вперёд. Ведь большая часть добываемой русской соли, как это ни прискорбно, была всё же некачественной, потому как из-за большого количества примесей часто горчила на вкус. А соль же, добываемая из рассолов на Урале, в большинстве своём была чистой, без горчинок, и оттого пользовалась на рынке большим и устойчивым спросом. Так что становилось понятно, что забыли в этом краю Строгановы, и откуда взялось их приснопамятное могущество.