Князь Барятинский. Ближний Круг
Шрифт:
Темнота. Искры, несущиеся в бешеном калейдоскопе…
– В этих мирах по-разному течёт время. К примеру, твоё опережает наше на добрых пять сотен лет. В твоём мире истребили магию. Истребили саму память о ней, магия осталась лишь в детских сказках. Но основа основ, древние роды, положившие начало всему, неизменны в каждом из миров. Наш мир – колыбель всего сущего. А наш род – один из самых могущественных среди белых магов. В твоих жилах течёт кровь рода Барятинских. И это не подлежит сомнению.
– Вы каким-то образом провели
Григорий Михайлович улыбнулся. Опустил руку, и панно вновь превратилось в панно. А я уселся за стол. Взял лист бумаги, карандаш.
– Ниночка, – сказал Григорий Михайлович, – будь любезна, прикажи принести зеркало.
В руках у Нины неизвестно откуда появился хрустальный колокольчик. На звонок прибежала девушка – румяная и улыбчивая, в белоснежном переднике, с кокетливой заколкой на волосах.
– Подай зеркало, Китти, – попросила Нина.
Девушка присела – не забыв при этом колыхнуть пышным бюстом и стрельнуть в меня любопытными глазами, – и убежала. А я нашёл среди каракулей более-менее понятную фразу – «согласно п?рвому закону сохран?нiя магической эн?ргiи…» – и попытался повторить её ниже.
Писал бегло, не стараясь. Почерк был однозначно не Капитана Чейна. Костя писал, едва касаясь бумаги карандашом, я же вдавливал грифель так, что он немного крошился. То, что написал я, читалось гораздо лучше. Это был, несомненно, почерк Кости, однако… как будто Костя повзрослел лет на двадцать, и за эти двадцать лет прошёл сквозь ад столько раз, что сбился со счёта.
Вернулась Китти, принесла овальное зеркальце на длинной ручке. Забрав его, Нина подошла ко мне.
– Посмотри на себя, – дождавшись, пока выйдет горничная, сказал Григорий Михайлович.
Нина подала мне зеркало. Я взял его и поднёс к лицу.
Из зеркала на меня взглянул незнакомый подросток. Один его глаз был чёрным, другой – голубым.
– Это наша фамильная черта, – сказал Григорий Михайлович. – У всех мужчин нашего рода такие глаза. – Он снял очки и наклонился ко мне. – Видишь?
– Да, – медленно проговорил я. – Теперь вижу.
Григорий Михайлович кивнул:
– Мы – белые маги, Константин. Рекомендую привыкать к новому имени… Перед нами расступается тьма. В своём мире ты прекрасно видел в темноте. Так?
– Так.
– Врачи, возможно, говорили тебе, что эта особенность – некое генетическое отклонение…
Я усмехнулся. Кажется, он весьма смутно представляет себе мир, в котором я жил, и образ жизни, который вёл.
– Не припомню случая, когда бы я встречался с врачами. Мои раны штопал фельдшер. У меня не было повода с ним откровенничать.
– Твоё зрение – память твоего рода, – сказал Григорий Михайлович. – Твоей крови. В твоём мире истребили магию – но не тех, кто когда-то ею владел… Встань.
– Дядюшка, – укоризненно произнесла Нина. – Это немилосердно! Костя едва успел прийти в себя. Мальчику необходимо отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы…
–
– Ты был занят.
– Тем не менее! Для единственного внука мог бы найти время… Ладно, что теперь говорить. Теперь уже имеем то, что имеем.
Я понял, что обсуждать недочёты моего воспитания они могут ещё долго. Отодвинул исписанный лист и резко встал со стула. Наверное – слишком резко.
Нина охнула:
– Осторожнее! – бросилась ко мне, попыталась придержать под руку.
Я – мягко, как смог – отстранился. Пообещал Нине:
– Падать без чувств не собираюсь. Не беспокойтесь. – Вышел из-за стола и встал в привычную спарринговую стойку.
Тело было… лёгким – вот, пожалуй, правильное слово. Я будто разом сбросил двадцать килограммов веса. Исчезла боль от старых ран, в последние годы ставшая моей постоянной спутницей. Обострилось зрение. Безымянный палец и мизинец на левой руке сгибались так, как им положено – за годы, прошедшие с тех пор, как были повреждены сухожилия, я успел отвыкнуть от этого.
Я покрутил туловищем. Подпрыгнул. Несколько раз присел и встал.
Выпад вперед, рывок назад. Выпад влево, выпад вправо. Удары ногами с разворота. Перекат. Несколько быстрых отжиманий от пола. Планка…
– Костя! Довольно. – Григорий Михайлович встал рядом со мной. – Я вижу, что ты… э-э-э… в прекрасной форме.
– Сомневаюсь. – Я поднялся, отряхнул руки. – Через месяц буду в неплохой форме – возможно. А в прекрасной – затрудняюсь сказать, как скоро. Но собираюсь приложить к этому все усилия.
– Костя… – Нина смотрела на меня, широко распахнув и без того огромные глаза. Всплеснула руками. – Господи! Ты ничего себе не повредил?
Она смотрела на меня с такой тревогой, что я невольно улыбнулся.
– Нет. Но ежедневный комплекс упражнений лишним не будет. Мышцам не мешало бы стать крепче. – Повернулся к Григорию Михайловичу. – Вы попросили меня встать.
– Да-да, – растерянно кивнул он. – Хотел убедиться в том, что ты владеешь своим телом. Признаюсь – результат превзошёл мои самые смелые ожидания! Ну-ка, а вот так? – Он вдруг поднял руку, повернул её ладонью ко мне.
В ладони появилось нечто, более всего напоминающее шаровую молнию. Я действовал на рефлексах.
Уход в сторону – с линии огня. Обманный бросок вперед. Удар – кулаком по ладони, держащей молнию. В следующую секунду я взял Григория Михайловича в локтевой захват.