Князь Демидов. Том XII. Часть 1
Шрифт:
Повезло, что её выходка так шокировала Машуню, что бедная рапиристка окончательно пришла в себя.
— Боже… Что же я натворила?! — ужаснувшись, выдохнула она.
— Головой надо думать чаще. — усмехнувшись, ответил я: — Но мы с Ритой договорились. Она не будет ничего выкладывать.
— А фото?
— Пленка превращена в пыль.
— Фу-у-ух… Володь — ты чудо!
Взявшись за руки, мы с Машуней вернулись обратно в зал.
Если и есть пытки страшнее бастионского «Венца», так это — максимальное моральное
Как я и думал — на танцах никто не остановится. Да и светская болтовня успела наскучить к третьему часу мероприятия. Поэтому, после того, как все отведали горячее — Пуся вышла на сцену и объявила блок с «шутихами» и «подвижными играми».
Златан Всемогущий!
Бог свидетель — я уворачивался от неожиданных активностей всеми силами, но Ведьма-старшая всё равно поймала меня и заставила делать ужасы.
Нет… Это невыносимо!
Бегал за стульями… Читал стихи с пробкой во рту… Искал вещи. Бегал с Машуней на руках. Всем очень понравилось. Особенно — Машуне.
В общем, после блока с «шутихами» и «подвижными играми» мне хотелось раствориться… Или провалиться сквозь землю.
Когда Мавра объявила блок с финальными танцами — я хотел выдохнуть с облегчением, но не тут-то было. Богини очень хотели потанцевать, поэтому справедливо подошли ко мне с предложением. А, я что? Я — ничего. Отказать им было против моих сил.
Но одного танца с каждой было недостаточно. К тому же, Машуня всем своим видом говорила: «Друг, а ты не охренел ли часом? Ты, так-то мой парень, а не их.»
В общем, последние сорок минут бала я чувствовал себя последней плюшевой игрушкой на детском девичнике… Но главное — никого не обделил вниманием, поэтому все были счастливы!
Анубис долгое время отражал атаки наглых третьекурсниц, которые уже стёрли в пыль своих бедных кавалеров-первокурсников. Но сердце египетского бога не выдержало, и он… сбежал. Его пушистый желтоватый хвост промелькнул между столами и скрылся возле выхода. В принципе — ничего страшного.
После бала сделали потрясающий салют. Мы с Машуней, крепко обнявшись, любовались этим невероятным цветастым зрелищем. И… было даже немного грустно, что такое великолепное мероприятие подходит к концу. (Консо, определись уже наконец — понравилось тебе там, или нет?!)
— Это было… незабываемо. — произнесла Машуня, когда мы под ручку направлялись к её общежитию по зимней подсвеченной дорожке.
— Согласен. Не помню, чтобы я хоть раз в жизни так много танцевал. — я наблюдал за тем, как мои богини, перекидываясь снежками и весело хохоча, побежали в сторону общежития первогодок.
— Можно… мне немного постоять с тобой? — тихо спросила рапиристка и с надеждой заглянула мне в глаза.
— Можно. — согласился я, и прижав девчонку к себе, крепко обнял.
— Хочу, чтобы этот миг длился вечно… — прошептала она, зарывшись лицом мне в рубашку: — Ты даже не представляешь, насколько я счастлива… Эти два дня просто перевернули мою жизнь.
—
— И всё это — благодаря тебе. — Машуня чмокнула меня в щёку и вновь уткнулась лицом в мою рубашку.
Время ушло на второй план. Мы просто молча стояли, абстрагировавшись от окружающей нас суеты. Многие ребята тоже держались за ручки, весело шутили, обнимались и пытались поскорее скрыться с глаз настырных инспекторов и преподавателей. А снежинки медленно падали на землю, напоминая о том, что на дворе… вообще не май месяц.
Только после того, как Машуня мило чихнула, я тонко намекнул, что ей бы пора в тепло.
— Может… зайдёшь? — осторожно поинтересовалась она.
— Боюсь, меня не так поймут. — честно ответил я.
— Точно… Но я буду вспоминать этот день. И вспоминать тебя… — рапиристка взяла меня за руку: — Особенно — ночью!
— Эй! — усмехнулся я: — Хотя… чего я ждал? Горбатого исправит только могила.
— Я говорю правду и от всей души. — игриво подмигнув, прошептала Машуня и вновь чмокнула меня в щёку: — Спасибо за потрясающий вечер, Господин Демидов. Очень рассчитываю, что как-нибудь… мы обязательно это повторим.
— Только без нападений в туалете.
— Не могу ничего обещать. — хитро ответила Машуня, и внимательно оглядев моё лицо на прощанье, направилась в сторону входа в общежитие.
Проводив развратную рапиристку взглядом, я наконец-то обратил внимание на окружающий мир.
Улица опустела, оставив заснеженные дорожки и фонари ждать утра в полном одиночестве.
Любуясь прекрасными зимними пейзажами, я хотел пойти в общагу и связаться с Шанго, но во мраке старой акации вспыхнула пара белых огоньков.
— О! Ты уже здесь? — обрадовался я: — Говорила же, что придёшь за мной к полуночи?
— Кто же знал… — из мрака вышла Настя и начала медленно идти ко мне на встречу: — Что тебя нельзя оставлять без присмотра?
— Эм… В плане? — я осторожно остановился. Милая улыбочка Шанго — вестник знатного звездеца. Увидел нечто подобное на прекрасном личике Лай-Лабе — беги. Беги и не оглядывайся…
— Неужели ты думал, любовь моя, что у меня здесь нет своих глаз и ушей? — ласково промурлыкала Настя, и вытащив мобильник, показала мне фотографию. Туалетная кабинка… На горшке в полном ауте сижу я. А верхом на мне — шокированная Машуня.
Вот же мелкая журналистская засранка! Ещё и на мобилу тайком щёлкнула. Дурёха подписала себе смертный приговор… Хотя, не уверен, что я доживу до рассвета.
— Это — дикое недоразумение! Я — клянусь! Я всё объясню…
— О, да что ты говоришь? — продолжая мило улыбаться, ответила Шанго: — В этом нет ничего такого… Просто МОЯ лучшая подруга верхом на МОЁМ мужике в женском туалете. Здорово, правда?
— В общем, там такая ситуация…
— Такая, это, какая? — Шанго в один прыжок преодолела расстояние до меня, и ласково провела по моей щеке: — Милый-милый, Консо… Сколько лет прошло, а ты так и не понял, что Мамочка всё увидит… Мамочка всё узнает.