Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика
Шрифт:
У него брови полезли вверх. Спросил недовольно:
– Что за причуда? Одна думала или с братом?
– Нет, не с братом. С другим человеком.
– Это с кем еще?
– С Годолюбом, сыном бодричского князя Велигора.
Гостомысл начал догадываться. На губах у него появилась легкая улыбка. Спросил, медленно растягивая слова:
– Ты встречалась с ним эти дни?
– Да, папа.
– И вы надумали... вы решили пожениться?
И тут она не выдержала, кинулась ему на грудь и зарыдала. Напряжение последних
– Ну полно, ну хватит, – успокаивал он ее, гладя по спине. Но она не могла остановиться, то громко всхлипывала, то вновь заливалась в плаче. Наконец стихла и стеснительно взглянула ему в лицо заплаканными глазами.
– Ты не будешь против, папа? – наконец спросила она.
Он улыбнулся, ответил, вздохнув:
– Ну что ты, глупышка. Разве я буду возражать против вашей любви? Жаль, конечно, расставаться с тобой. Но что поделаешь? Сам когда-то увез твою маму из Скандинавии... Ну что, будем ждать сватов?
Сваты прибыли на другой день. Долго торговались. Расхваливали своего купца, любовались товаром, долго спорили насчет приданого. Наконец срядились, ударили по рукам. Гуляли, согласно обычаям, три дня с истинно славянским размахом.
На прощанье Гостомысл сказал Умиле:
– Ничего, дочка, крепись на новой родине. Мать твоя тосковала по Скандинавии два года, а потом семья и дети перебороли душевные грусть и уныние. Может, тебе удастся вырваться в Новгород... А я обещаю наведываться изредка.
Он подумал, добавил:
– Доля княжеской жены тяжела и ответственна. Все заботы и тревоги государственные будут и на твоих плечах. Будь тверда и мужественна, дочь.
Она теснее прижалась щекой к его груди, ответила тихо:
– Я буду стараться, папа.
VI
В начале зимы из карельских краев в Новгород пришла неожиданная весть: в направлении Сегозера движется отряд норманнов. Движутся быстро, не грабя и не убивая, а только отбирая пищу и кое-что из носильных вещей.
– Пешим ходом идут или на конях? – спросил Гостомысл гонца.
– На лыжах. На широких лыжах, на каких наши охотники промышляют. На лошадях в лесу не пройти.
Да, в Скандинавии зимы бывают снежными, это он слышал, поэтому норманны хорошо ходят на лыжах.
– И с какой же целью они туда направились? – спросил Гостомысл пожилого карела, принесшего эту весть.
– Не иначе как за пушниной, – высказал тот догадку. – Больше там делать нечего, князь.
Гостомысл подумал, согласился.
– Да, там много селений охотников, складов промышленников с пушным товаром. Есть чем поживиться. Много бед они натворят, большие убытки народу принесут. Остановить их надо.
–
– Выходит, остается только перехватить на обратном пути... Хорошо, иди.
Гостомысл вызвал к себе Выбора, рассказал о норманнах. Сын тотчас загорелся.
– Поручи мне, отец! Я возьму с собой дружинников из числа бывших охотников. Хороших лыжников. Мы настигнем грабителей, где бы они ни находились!
– Надо быть очень осторожным, сын. Норманны – отличные воины, легко их не взять.
– Я буду полагаться на чутье следопытов. Они привыкли выслеживать чуткого лесного зверя, а уж людей-то обведут и выведут!
– В любом случае избегай опрометчивости, – напутствовал напоследок отец.
До Ладожского озера ехали на лошадях, а потом, когда начались труднопроходимые чащи, перешли на лыжи. Держали направление на север, выспрашивая по пути охотников и местных жителей про норманнов. Наконец в одном из селений узнали, что те недавно прошли в сторону Сегозера.
– Много ли их? – спрашивал Выбор.
– С полста наберется, – ответил степенный мужик. – Крепкие, рослые, выносливые. Особенно их предводитель. Такой богатырь, что, наверно, один десятерых стоит. Товарищи его Кроком кликали.
– Крок так Крок, – раздумчиво проговорил Выбор, прикидывая, как перехватить неприятельских воинов. – Ты вот что мне скажи, есть ли тропка надежная к Сегозеру?
– А как же! Есть, конечно. Норманны про нее не знают, глушью идут. Тяжеловато, конечно, им. Кабы знали...
– Но на Сегозере, наверно, им кто-то проговорится, а может, и проведет по ней.
– Почему нет? Могут, конечно. Позарятся на хорошую плату, возьмутся провести.
– Тогда ворогов следует на тропке поджидать, – уверенно проговорил Выбор. – Награбят вороха пушнины, на себе не унести. Один выход: купят или заберут силой лошадей, навьючат и станут возвращаться тропой. Кроме как по ней, на лошадях им не пройти. Проведешь до места, где можно устроить засаду?
– Конечно, о чем речь? Скажи, когда выходить.
– А вот завтра и выступим.
Мужик привел их к лесной избушке, прятавшейся среди густых зарослей елей.
– В избушке пусть больные и ослабевшие набираются сил, – посоветовал он. – А вы стройте шалаши и закрывайте еловыми лапами. На подстилку тоже пойдут. Пока морозы несильные, перебьетесь.
Выбор вошел в избушку. Она была без окон. Он достал трут, нашел сухие дрова, в очаге, сложенном из дикого камня, разжег огонь. Дым по потолку потянулся в дверь. Бревенчатые стены были закопчены, низкий потолок тоже был черным. Половину помещения занимала лежанка из жердей, в углу стоял небольшой стол, возле него кое-как сколоченная скамья. Скоро в избушке стало тепло, здесь действительно можно положить троих-четверых простуженных воинов.