Князь государственной безопасности
Шрифт:
Молниеносно метнувшись к заранее примеченному валуну, я извлёк револьвер и уже собрался снести голову фонарщику, который был от меня не более чем в десятке метров, но явно меня не видел, как вдруг взревело чувство опасности. Подчиняясь ему, я бросился в сторону и пуля вместо того, чтобы войти мне в живот, расплющилась о камень. Я поднял голову и увидел только что убитого фонарщика, поднимавшегося из болотной жижи. В руке его был пистолет, а на теле — никаких следов нанесённой мной страшной раны.
Пока я промаргивался от вспышки выстрела, парень опустил разряженный пистолет (однозарядный, наподобие сигнальной ракетницы) и обрушил мне на голову всё ещё зажатую в руке гранату.
Глава 21
Нет ничего страшнее обрушения того, что всю жизнь считал реальным. Вот представьте: живёт сапожник, сын сапожника, внук сапожника, делает сапоги как его отец и дед. Всё у него хорошо, жизнь проста и незатейлива: жена, детишки, пьянки с друзьями раз в месяц. И никаких проблем нет, никаких сложностей, всё что нужно знать, он знает, что необходимо делать — делает. Можно сказать — живёт так, как бог завещал (в бога он само собой тоже верит). И вот сидит этот парень, тачает сапоги и вдруг заходит к нему клиент и говорит — «Для кого ты сапоги делаешь! Ни у кого в мире ведь ног нет!» Смотрит сапожник на свою работу и понимает — и правда ведь, не сапоги он делает, ведь ног-то действительно ни у кого нет. Как он поступит в таком состоянии? Сохранит ли рассудок и трезвость мышления? Сумеет ли приспособиться к перевернувшимся реалиям мира? Очень хорошее упражнение для тренировки гибкости сознания, на самом деле. И очень полезное, за что я его и люблю.
Именно поэтому произошедшее перед глазами не свело меня с ума, а «всего лишь» заставило замереть на месте, осмысляя происходящее. Человек, которого я убил, смерть которого я наблюдал своими глазами, поднялся вновь из мёртвых и не как автомат-зомби, а как настоящий, так сказать «живой мальчик», не демонстрирующий никаких признаков недавней смерти. Это было невозможно — ведь я не просто разрубил этого парня, я разрезал нить его жизни, он должен был быть мёртв, но вместо этого — вот пожалуйста, замахивается на меня гранатой. К счастью, обширный опыт магических войн научил меня простому правилу: «сначала разберись с угрозой, а потом уже офигевай», и благодаря этой, вбитой в мозжечок, максиме, пока сознательная часть моего мозга убеждала себя в нереальности происходящего, бессознательно-инстинктивная действовала, перехватив контроль над телом.
Заметив, что чеки в гранате, летящей мне в голову, уже нет, я бросился на фонарщика не дожидаясь взрыва. Времени размахиваться мечом не было, да и не доверял я ему после предыдущей попытки, так что я прошёл на низком уровне, сдёрнул с пояса солдата противогаз и увернулся от рукояти пистолета, которой владелец захотел огреть меня по затылку. Граната между тем напомнила о себе: из-за спины бойца раздался хлопок и во все стороны повалили клубы бело-зелёного дыма. Я быстро отскочил назад и натянул на лицо противогаз, надеясь, что враг не догадался, вопреки всякой логике, хранить его в не боеготовом состоянии.
К счастью, он до такого действительно не догадался. Я прижал маску к лицу, предварительно выдохнув, чтобы стёкла не запотели, и развернулся к оставленному за спиной немцу, которого уже захлестнуло бело-зелёное облако. И вот лучше бы я этого не делал, честное слово. Уж не знаю, что именно было в этой гранате, но на фонарщика оно подействовало не хуже кислоты: кожа мужчины пузырилась и лопалась, плоть плавилась, глаза вытекали. Но самое страшное — всё это происходило при полном молчании воина. Даже больше того: пока его плоть разлагалась, он наклонился, пытаясь нащупать на земле выпавший из изуродованных пальцев пистолет. Я отошёл назад и поднял свой револьвер, желая прекратить мучения немца, но уже подняв оружие, остановил сам себя. Я уже пробовал убивать этого парня, и это ни к чему не привело. Вряд ли приведёт и сейчас, но надо хотя бы понять, что происходит, а второй шанс вряд ли выпадет — рано или поздно остальная пятёрка прекратит палить в дым и начнёт меня искать нормально. Хоть их соображалка и не подросла особо, но всё же действовали фонарщики куда умнее чем раньше. Вот только — почему? Алиса говорила конечно, что эти ребята являют собой страшную силу, но пока что, кроме странного оживления (я предпочитал считать, что это просто результат очень хорошей магической защиты и регенерации) особого мастерства я не заметил, скорее наоборот.
«Только почему тогда чувство опасности не затыкается?»
Из дыма появился фонарщик. Ещё пару минут назад это был молодой парень, сейчас же на меня вышел почти труп, с которого слоями сползало мясо. Я всякое видел, но от лицезрения этого парня меня потянуло блевать, и остановило лишь понимание, что блевать в противогаз — не лучшая идея. Но и отвернуться я не мог — надо было понять, что происходит и почему фонарщик ожил в прошлый раз, а тут появилась возможность для наблюдения. Наконец солдат упал, нить его жизни прервалась, тело замерло и тут…
От увиденного я покрылся холодным потом и бросился обратно в траву, даже не пытаясь маскироваться. Где-то на полпути к танку, я отреагировал на слова пытавшуюся докричаться до меня последний пяток минут Алису.
— Стас! Что происходит, что у тебя за стрельба? — псио почти неспособно передавать эмоции, но я был готов поклясться, что "слышу" в сообщении Алисы неподдельную тревогу.
— Ничего особенного, просто… неожиданные сложности, — ответил я, стягивая противогаз, благо облако яда осталось далеко позади.
— Ты в порядке? — это уже интересовалась Арлетт.
— Да, в порядке. Просто удивлён слегка.
— Возвращайся. Не знаю, что ты там сделал, но Фонарщики вроде бы потеряли к нам интерес и начали смещаться на запад. Пройдёт какое-то время, прежде чем они сообразят, что случилось и отправятся за нами. В конце концов, это всего лишь…
— Вторая итерация, понимаю, — ответил я, нервно потянувшись за сигаретой, а потом обругал себя и продолжил движение. Ещё не хватало, чтобы фонарщики дым заметили или огонёк сигареты, — Да, интересно у вас тут с ними выходит, нечего сказать.
— Ты что-то понял о том, как они устроены?
— Я понял достаточно. Ладно, возвращаюсь. Буду совсем скоро, подхожу с той же стороны, куда и ушёл.
— Ждём.
Когда я наконец выбрался обратно к танку, стрельба за спиной успела стихнуть. Несомненно, фонарщики не решили вдруг забить на поиски, просто они обнаружили своего товарища и двинулись к нам. То, что они нас найдут у меня теперь сомнений, не вызывало, поэтому можно было только радоваться тому, сколько времени я по факту выиграл для нашего экипажа.
Перед тем как залезть на корпус Эски, я снял с лица маску противогаза и, подумав, забросил предмет снаряжения далеко в траву. Неясно, сильно ли это поможет, но тащить внутрь хоть что-то, принадлежащее фонарщикам, мне не хотелось совершенно. По схожей причине, кстати, прежде чем забраться внутрь танка, я тщательно вытер лицо отрезом ткани из кармана, а потом той же тряпкой протёр приборы наблюдения, на которых вроде бы осталась после первого столкновения с фонарщиками их кровь. И только когда эта работа была завершена, я бросил тряпку вслед за противогазом и открыл люк, предварительно бросив на псио «Это Стас, захожу через крышу корпуса».