Князь государственной безопасности

Канарейкин Андрей

— Ты думаешь, там мы сможем избавиться от их преследования?

Я посмотрел на Алису и задумался о том, как ответить на этот вопрос. Правда была слишком сложной и опасной для озвучания, не говоря уже о времени, которую займёт её изложение. Поэтому я предпочёл ответить коротко:

— Да, я подозреваю что сможем. Но для этого надо пережить путешествие.

— Всплываем, — для разнообразия, Арлетт не воспользовалась псио, — В котле меньше половины массы.

— Понял, займусь заполнением, — сообщил я и поднялся на ноги, посмотрел на Алису сверху вниз и заметил, — Ты права — дальше будет только сложнее.

С этими словами, я скинул бушлат, взял лопату и пошёл в моторный отсек. Решать проблемы надо по мере их поступления. А проблем у нас осталось немало…

Глава 22

Мои

слова оказались пророческими. На этот раз Эска поднялась на поверхность уже на самом краю болот, на границе с безжизненной длинной пустошью, изрытой воронками взрывов. По этой земле можно было ехать, а следовательно — не выжигать запасы странного топлива, которые в погружённом режиме расходовались с пугающей скоростью. С другой стороны, фонарщикам перемещаться тут тоже будет намного проще и учитывая, что я теперь знал об их природе, надежды на то, что немцы нас потеряют не было никакой. У меня по крайней мере не было, девушки своими мыслями не делились. Мы вообще, если честно, особо не разговаривали — грохот машины при езде был такой, что диалог голосом был невозможен, а псио — слишком специфический инструмент, не предполагающий удобства для праздной болтовни.

Вместо разговоров мы занимались каждый своим делом: Алиса проверила боекомплект орудий, зарядила ленты в курсовые пулемёты (башенный и корпусной). Арлетт быстро освоилась с переключением режимов хода: оказывается, в своём подземном «червячьем» режиме танк задействовал совсем другие инструменты. Парижанка щёлкнула кнопками, переключила трансмиссию и странное дрожание в кузове сменилось знакомым уже тарахтением двигателя внутреннего сгорания. Одновременно с этим раздался лязг гусениц и танк быстро выбрался из разрыхлённой его собственными лопатками почвы. Я же в это время проверял режимы работы, сверяясь с указанными в технической тетрадке параметрами, убедился при помощи «ворона» что разрывы гусениц не грозят (и заодно порадовался тому, что Верденская Аномалия вложила мне в голову знания о том, как такой движитель работает, как трансмиссия передаёт энергию двигателя гусеницам и прочим базовым вещам, ибо в родной Империи использовать столь специфические средства перемещения как «танки» никому в голову не приходило), двигатели работают, топливо и масло в порядке и вообще — пока что никаких проблем не наблюдается.

Эска быстро, на скорости километров где-то под сорок в час катилась по пустоши, оставляя за кормой липкий болотный туман и собирая влажным корпусом куда более сухую пыль, которую бросал на танк лёгкий ветер.

«Но уж лучше грязь и ветер, чем артиллерийские снаряды,» — думал я, в очередной раз выглядывая из люка чтобы оценить направление и скорость.

Снарядов и правда было не видно и даже не слышно. Может, я чего-то не понимал в местной артиллерии, может аномалия вносила свои поправки в акустическую картину этих мест, но вспыхивавшие на горизонте за кормой разрывы снарядов по каким-то причинам не сопровождались даже минимальным грохотом. Странно, конечно, но на фоне остальных странностей — вполне терпимо.

Что было гораздо менее терпимо, так это курс, который словно бы сам собой менялся. Арлетт вела машину в строгом следовании картам. К сожалению, вместо указанных ориентиров, вокруг продолжала свистеть лёгким ветром пустошь, а мы трое, к ещё большему сожалению, догадались о причинах такой неприятности слишком поздно. А если точнее — вообще не догадались, просто причина постучала нам прямо по башке, почти что в прямом смысле.

Равнина была «равниной» весьма условно, а подвеска нашей машины не сказать, что хорошо защищала от тряски и перепадов, поэтому на большой скорости (а средние тридцать пять км/ч — это большая скорость для такого старого и тяжёлого танка) наш транспорт не только подпрыгивал на каждой кочке, но и заставлял чувствовать каждый серьёзный изгиб. Это нас и спасло, думаю. Арлетт подпрыгнула на своём сиденье, когда нос танка провалился на мгновение в какую-то невидимую даже в свете

фар рытвину, а прикусившая язык Алиса как раз собралась выругаться, как от лобовой плиты что-то звонко отскочило. Парижанка удивлённо замотала черноволосой головой, оглушённая звоном, но я был рядом. Перегнувшись через разделявшую водительское место и место стрелка главного калибра, я надавил кнопки выключения фар. Блондинка же не теряла времени и тут же оказалась у прицела башенного орудия.

— Неужели фонарщики? — спросила Арлетт, которая наконец-то пришла в себя.

— Кто же ещё, — ответила Алиса, не отрываясь от прицела, — Только вот ведут себя намного умнее.

— Я пойду наружу, — сообщил я, пробираясь к корме танка, где находился «мой» люк.

Блондинка преградила мне путь ногой и опустила голову:

— Чтобы следующий выстрел нашёл уже тебя? Их противотанковый снаряд срикошетил потому, что нос танка внезапно упал и плоскость бронелиста оказалась под совсем иным градусом, нежели ожидали.

— Если сидеть здесь, они просто зайдут нам во фланг и всё, — пожал я плечами, — А тогда уже можно будет выбирать, куда именно вгонять нам противотанковый.

— Они не дадут нам решать, — раздался голос Арлетт, — Посмотрите вперёд.

Мы с Алисой переглянулись и посмотрели наружу, девушка — через триплексы командирской башни, а я через прицел пушки. Для этого правда пришлось слегка потесниться, но открывшийся вид заставил тут же забыть о неудобствах.

Спереди на танк наползала завеса дыма, густого, как давешний болотный туман. И в этом дыму, конечно же, вспыхивали синие огоньки — один, другой, третий, пятый… Я повернул башню (благо, усилитель поворотного механизма работал и тогда, когда танк стоял на месте) и навёл курсовой пулемёт на один из огоньков. Короткая очередь — и он погас, но только для того, чтобы тут же загореться вновь.

— Обманки, — сообщила Алиса, — Они учатся.

— Или вспоминают, что умели раньше.

— Или так.

Арлетт тем временем тоже оценила обстановку, увидела наползающий дым и дёрнув рычаги, запустила двигатель в реверс. Мотор заревел и танк и выскочил из оврага, разбрасывая во все стороны грязь и песок, и так и начал ускоряться задом вперёд. Я стукнулся затылком о срез башни и чертыхнулся, сверху дёрнулась Алиса, которая, судя по приглушённому «ой, мля!» в свою очередь слишком близко познакомилась со внутренностями командирской башенки.

—Нам нужно избежать попадания в туман, — пришло сообщение Арлетт, безо всяких предисловий, — Ворон говорит, что в тумане слишком опасно.

— Нужно так нужно, — ответил я, — Похоже, я всё-таки увижу на что способны эти легендарные ребята…

«Вот только буду ли я этому рад?» — ответом на невесёлую мысль был ещё один звонкий удар по корпусу — это срикошетил второй снаряд фонарщиков.

Я уже собрался плюнуть и вылезти наружу, чтобы умерить прыть фонарщиков, но тут танк словно споткнулся, застыл на мгновение, а потом с правого борта раздался скрежет и Эска начал медленно проворачиваться на месте. В башне выругалась Алиса, которой внезапная остановка и вращение сбила прицел и снаряды автоматической пушки стали уходить в никуда, когда башня не могла поспевать в повороте за корпусом. Капитан, впрочем, поняв это тут же прекратила огонь, который и до того вела скорее на подавление.

— Стопор в правой гусенице, ведущее колесо заклинило, — сообщила Арлетт. Псио и так-то не особо хорошо передаёт эмоции, но даже учитывая это послание парижанки звучало как отчёт автоматона-слуги. Я таких видал при австрийском дворе.

Алиса отпустила рукоять пушки (от калибра в подбирающемся тумане-дыме было немного толку) и посмотрела не меня, сверкнула голубыми глазами из-под растрёпанной чёлки.

— Стас, тебе придётся всё же…

Договорить она не успела — спереди по танку что-то стукнуло, но не как снаряд, а слабее, по броне раздались глухие удары, похожие на… топот?