Князь Изгой

Серебров Яр

Для контроля поковок, помимо имеющегося измерительного инструмента, широко использовали шаблоны: прутковые для измерения линейных размеров по длине или ширине поковок, угловые для контроля углов, профильные для проверки размеров выступов и впадин, контурные для контроля форм и размеров сложных поковок путём наложения, а также калибры контроля толщин поковок и кузнечный кронциркуль.

До половины заготовок под инструмент сковали… И всё равно отставали от графика. Пришлось взвинчивать темп, нагонять, наняли ещё трёх молотобойцев из Новосиля. В день, бывало, по тридцать-сорок инструментов, да оправок ковали.

Инструмент друг с другом связан, я ведь не помню его точные размеры, как и некоторых названий, как и углы заточки. Видел, пользовался когда-то,

понимаю назначение. От этого и плясали. Изготовили модель деревянную резца или сверла и тут же режем оправку или инструменты нужные для их ковки или иной обработки. В группе «моделирования» четыре опытных резчика, да посыльный, что бегает за заготовками в столярный цех. Ставр знает, если заказ красным помечен, всё бросай, но его сделай. Резчики, при мне постоянно, потому выдрессировал их на точность. Они понимают чертежи лучше прочих. Резать же липу по выпиленным под размер детали легче, чем из болвана, ко всему столярке разного хитрого инструмента для резьбы перепало не меньше. Отдельные люди шлифовкой занимаются, контролёры точными замерами заведуют. На мою долю оставалось творчество, черчение моделей и проверка, анализ эффективности.

Комплексный подход дал результат, приходилось переделывать меньше десяти процентов инструмента. В основном мелкого, всякие там штихели, ножницы, да чеканы. Потому как, помимо ковочного инструмента, на кузне висели заказы для столярного цеха. На фурнитуру печную и столярную, на скобы, гвозди и листы. Готовили и слесарный инструмент. Он нам понадобится для клёпки бронзовых и железных листов: напильники, рашпили, щипцы, клещи, ножницы, узко и плоскогубцы, слесарные молотки. Всякие поддержки, обжимки, натяжки. Необходим инструмент и для чеканки: крюки, листогиб, трещотки, давильники, чеканные молотки, чеканы. Лампу не украсить без инструмента для гравировки и вязки скани: пинцеты, корнцангель, надфили прямые и изогнутые, напильники, паяльники, узкогубцы желобковые и шинные, всякие клювики и штихели.

Ничего не поделаешь, взялся за гуж — не говори, что не дюж. Ох уж эта лампа! Потянул за ниточку и понеслось: чеканка, клёпка, филигрань, пайка и везде-везде своя оснастка и инструмент. Он уже мне по ночам снится. Ставр пригласил безработных бондарей, а им опять инструмент и приспособления подавай: струги, натяги, да прочий бондарный инструмент. Сковали и для художественной резки по дереву набор, даже деду Витославу, плетущему из лозы и камыша, и то перепало от моих щедрот стамески-клюкарзы и особой формы ножи. Через какое-то время процесс пошёл на убыль. Меньше и меньше инструмента приходилось делать с чистого листа.

Для нужд кузни сложено три печи: горн, печь для цементации и двухкамерная печь для закалки и отпуска. В старой то, всё непосредственно в горне, да в малой печи делалась, а насколько это медленно и неудобно, вы и представить не можете. Горн закрытого типа, со столом, имеется горновое гнездо, фурмы, свод и дымоход кирпичные, центробежная улитка для поддува горячего воздуха, железные дверца и задвижки. Закрытый горн вдвое экономил уголь, в отличие от открытого, КПД которого не превышал десяти процентов. При нашей интенсивности работ уменьшение затрат на топливо важный момент.

Печь для цементации сложили колпаковую, с двойной теплоизоляцией стенок, с песочными и воздушными затворами. Для контроля температуры по цвету каления, в печи предусмотрено несколько щупов для разных зон и малое слюдяное окошко. Если у нас речь про цементацию зашла, то она кузнецам городским известна. Те обычно выдерживали ножи, да наконечники в горшке с углём, имели и более продвинуты рецепты. Добрын смазывал лезвия свиным салом со струганным рогом, обматывал ремешками из козлиной кожи, обвязывал льняными нитками. «Бутерброд» покрывал слоем глины и отправлял в горн, который раздувался до тех пор, пока кожа не сгорала. Результат, естественно, был противоречивый. Приходится учитывать слишком много факторов, нередко изделия получались прочными, но чрезвычайно хрупкими. Не знают ковали про соотношение времени выдержки и толщины закаливаемого слоя, про активаторы. Тонкостей и подводных камней в цементации хватает, не зря только в XVIII веке Рене Антуан де Реомюр подвёл под это дело хоть какую-то научную основу.

Потому местных ковалей продвинул малость. Инструмент укладывали в железный ящик, чтобы он были покрыт углём со всех сторон и не соприкасался друг с другом и со стенками. Ящик замазывали глиной и в печь. Главная фишка в правильной подготовке угля. Его сперва выжигали из дуба, мололи в порошок, просеивали чтобы зерно вышло не больше сантиметра. В качестве активатора применил смесь соли и поташа. Их самую малость нужно, не больше десятой части от массы угля. Соли размешивали в дистиллированной воде, пропитывали получившимся раствором уголь и сушили до влажности семь-десять процентов. Такой карбюризатор выходил не так дёшево, но зато его можно использовать повторно, только нового досыпать, освежить, так сказать.

За час выдержки толщина цементированного слоя вырастет всего на одну десятую миллиметра. Получается вот что. Для получения слоя в один миллиметр, требуется выдержка десять часов! И кто сейчас столько угля будет на это тратить?

В зависимости от нужной прочности цементировали на глубину от шести десятых до двух миллиметров. Цементацию вели при температуре порядка девятьсот пятидесяти градусов. Для крупных деталей использовали густую пасту, включающую сажу, соду, оксолат натрия [2] и столярный клей, как связующее. Использование пасты позволило получить цементационный слой одинаковой твердости и глубины по сечению и по поверхности поковок. Те части, что не нужно цементировать, защищали шамотной смесью из дважды обожжённой белой глины.

2

Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.

Всё, что подсказывал, не выходило за пределы знаний Добрына. И про флюсы, и про цементацию он и без меня знал. Добрын куда лучше меня температуру по цвету каления умел определять, а «чуйка» на температурные режимы вообще выше всяких похвал. И всё же, имелось направление, где он «плавал» словно малый ребёнок. Закалка и отпуск железа. Не только он, а вообще все кузнецы.

Средневековые мастера владели высоким искусством ручной обработки металла, но драгоценный опыт режимов закалки и отпуска они добывали по крупинкам, вслепую, без всякой теории. При этом, ценные наблюдения за изменением свойств металла у них причудливым образом смешивались с суеверными выдумками. Закалка стали была одной из областей металлургии, где господствовали самые нелепые взгляды. Кузнецы думали, что необходимую прочность уклад приобретает путем восприятия чудодейственных свойств различных веществ при закалке. Как-то Добрын растрогался, я ему один за одним секреты раскрывают, а он словно куркуль какой-то. Отозвал, в угол да поведал секретный отцов рецепт:

— Ежели треба железо сделать плавко, аки серебро, надобно взять соку, нажатого из травы золототысячницы и пустоцвету, а также солнцевой травы, вскипятить, остудить и в оное мягкое, да раскаленное до красна железо окунать дюжину раз с особым сказом.

Смотрю на него и спрашиваю:

— И что, сделал плавко?

— Нет, — отвечает, — солнцева трава дюже много стоит.

Что вы думаете? Не пожалел резан, купил тех трав и говорю:

— Давай делай плавко!

Результат сами понимаете какой. Ходил потом, три дня на меня дулся.