Князь Китежа
Шрифт:
— Расскажи о себе, — неожиданно попросила Ярослава.
— Что именно? — я поднял обломок ветки и закинул на плечо — ребячество, но на душе стало спокойнее.
— Ты и в прошлой жизни тоже был дворянином? Больно грамотно изъясняешься.
— Да нет. Родители у меня вполне обычные. Мама — бухгалтер… По-вашему, счетовод, наверное. Отец — архитектор. Вроде как зодчий. Самая обычная семья. Да и я такой же.
— Раз мама счетовод, а папа — зодчий, стало быть, они не только школы, но и академии кончали. А кто ж простолюдинов в академию
— Ну, у нас в школу все ходят — даже холопы. А в академии за ум берут, а не титулы.
— Занятный у вас мир. Ты тоже на кого-то учился?
— На юриста. По-вашему — адвокат. Хотя не все юристы становятся адвокатами, но я хотел.
— Почему? Любишь защищать слабых и обездоленных?
— Не знаю. Но от несправедливости меня коробит. Уж не знаю, почему. Похоже, так воспитали.
— Жажда справедливости порождает праведный гнев. Это хорошее качество — применяй его почаще. Если уж и питать Тьму, то правым путем.
— А если левым?
— Лешачиху помнишь? — Яра хмыкнула. — Когда-то она была человеком. Колдуна же Тьма извратит еще сильнее. Управлять ею так, чтобы не поддаваться влиянию — крайне трудный путь. Для этого нужна стальная воля и четкое осознание цели, иначе быстро падешь во мрак. Возможно, именно поэтому папаша Ракова не стал взывать к Чернобогу даже на пороге неминуемой гибели. На мой взгляд — совершенно зря.
— Думаешь, я справлюсь лучше? У меня воля не то что не стальная, а даже не глиняная. Я ни одного недрочабря не выдержал, а ты мне тут такие соблазны предлагаешь.
— Недрочабрь? — девушка обернулась и приподняла бровь. — Что это? Какой-то праздник?
— Вроде того. Надо воздерживаться от блуда целый месяц.
— Занятные у вас там обычаи. Но выбор у тебя в любом случае невелик. Или ты овладеешь Тьмой, или Тьма овладеет тобой. Иного не дано.
— Замечательная перспектива, — я врезал палкой по толстому мухомору, точно клюшкой от гольфа. Мухомор поправил сбитую набекрень шляпку и погрозил в ответ кулаком.
— Да ты не вешай нос — со временем освоишься.
— Ага. Или погибну.
— Таков путь чародея, — блондинка развела руками. — Кто хочет покоя, подается в холопы. Ни войн тебе, ни дуэлей. Правда, высечь могут или на пса обменять, да и спину до самой старости гнуть придется.
— Ты вот сказала про цель. А я до сих пор не знаю, на что подписался.
— Твоя задача — проникнуть в Академию и найти культистов. Вроде уже объясняла.
— Не думаю, что это самое важное.
— Для первого шага достаточно. А теперь болтай потише, мы почти пришли.
Тропа вывела нас к просторному полю недалеко от берега озера, где стоял Китеж. Впрочем, полем это место можно назвать с большой натяжкой, ибо выглядело оно, как след огромного пожарища, где не росло ни одной свежей травинки.
Зато в изобилии лежали скелеты в ржавых кольчугах и остроконечных шлемах, меж которыми виднелись полуистлевшие стяги — алые и черные. Тут и там темнели раскуроченные обугленные избушки,
Избушки те отличались небольшими — в одну комнату — размерами, а стены и крыши покрывали склепанные меж собой листы железа. Но навесная броня — далеко не самое необычное в конструкции этих «домов». Куда жутче выглядели окованные сталью куриные ноги, на которых эти избушки в свое время передвигались.
Но одними ногами много не навоюешь, поэтому по бокам приделали медные раструбы и жуткого вида клещи. Все это вкупе с узкими прорезями на лобовых листах придавало избам сходства с футуристическими боевыми шагоходами, вроде дредноутов из «Вархаммера».
Но это — не единственная «техника» на древнем поле брани. Среди рытвин и проплешин валялись обломки летучих кораблей, меж них серели утыканные стрелами ступы, а остовы трехголовых ящеров лежали рядом с опрокинутыми и разбитыми русскими печами на гусеничном ходу. И вместо полатей около дымоходов приторочили бронзовые пушки и приземистые мортиры, превратив тем самым печи в самоходную артиллерию.
— Ничего себе… — что ни говори, а этот мир умел удивлять. Не успел отойти от Китежа, и тут такое. — Что это?
— Следы Великой войны, — холодно ответила Яра. — Сто лет прошло, а все как вчера началось.
— Почему тела не убрали?
— Некому. Нечисть сюда не пускают, а люди обходят поле за версту. Это проклятое место, полное боли и зла.
— Что мы будем здесь делать? Искать чудовище?
— Нет, — девушка поправила пояс и шагнула вниз по склону. — Дом.
Как вскоре выяснилось, чудовищ тут тоже водилось изрядно.
Стоило ступить на мертвую землю, как из нор с ревом и хрюканьем выскочили полусгнившие мертвецы и на четвереньках, точно ящерицы, бросились к нам с трех сторон. Я насчитал не меньше дюжины вурдалаков и приготовился к бою, однако Яра спокойным тоном велела мне закрыть глаза.
— Не зажмуриться, балда, — проворчала она. — Прикройся предплечьем.
Едва успел это сделать, как вспыхнула столь яркий сполох, что я увидел лучевую кость сквозь меженные веки. Ближайшие упыри тут же превратились в факелы и рассыпались прахом, а их более удачливые товарищи предпочли забиться в логова и больше не высовываться.
— Что за… — я потрогал горячие, как после долгого загара щеки. — Это что за фокусы? И кому пришло в голову засунуть тебя в бочку — с такой-то силой?
— Кому? — Ярослава усмехнулась. — Твоему отцу, кому же еще.
— Но зачем?
— Много будешь знать — состаришься, — она щелкнула меня по носу и продолжила путь среди костей и остовов тяжелой «техники».
Мы дошли почти до середины поля, где в затопленной водой воронке лежала на боку бронированная изба.
— Вот эта сгодится, — Яра прыгнула на крышу. — Внешних повреждений нет, а водитель не успел спастись. Значит, его дух все еще заточен в зачарованном кожухе.