Князь Кий

Малик Владимир Кириллович

Сурхан, почувствовав, что его окружают, заметался в кольце облавы. С ним было ещё четверо телохранителей, и он, чтобы сбить с толку преследователей, разогнал своих помощников в разные стороны. Он знал, что осёдланные кони ждут его недалеко от городских ворот, в саду преданного беку старого хазарина. Только бы добраться до них!

Сурхан сбросил с себя касожскую бурку, чтобы легче было бежать. Потом сорвал кривую саблю, путавшуюся в ногах, снял верхнюю одежду, на ходу кинул её через забор в чей-то двор.

Шум погони

настигал его. Всё громче слышались голоса преследователей. Сурхан задыхался. Сердце стучало, заглушая шаги бегущих русичей. Он бежал мимо глухого высокого забора. Кто живёт за ним - друг или враг? Раздумывать не было времени. Напрягая последние силы, бек подпрыгнул, уцепился руками за забор и с трудом перекинул через него своё грузное тело.

Он неловко упал на траву и затаился. За забором послышались крики, топот ног, затем шум стал удаляться. Сурхан огляделся. Он находился в тесном дворике, каких множество в Тмутаракани, стиснутом хозяйственными постройками. Между амбарами виден был проход в сад. Бек осторожно двинулся в ту сторону.

Немного отдохнув и успокоившись, он осмелел, в его душе затеплилась надежда на спасение. Это восточная часть города, где-то недалеко ворота, у которых ждут кони и верный беку старик. Сурхан осторожно перебрался в соседний сад, миновал ещё один двор. Дальше хода не было.

«Придётся выйти на улицу, - с досадой подумал Сурхан.
– Иного пути нет. Но может, русы уже прекратили погоню?»

Он сделал всего несколько шагов по улице, прислушиваясь, как затравленный зверь, и почувствовал опасность. Сурхан оглянулся. К нему бесшумно приближались несколько тёмных фигур. Он кинулся в другую сторону. Из тени на дорогу вышли ещё двое.

–  Это он! Держи его!

Сурхан заметался, пытаясь вырваться из всё теснее сжимавшегося кольца.

Что-то тяжёлое упало ему под ноги, свалило на землю. Пытаясь подняться, бывший правитель Тмутаракани почувствовал, как сильные руки схватили его и поставили около стены.

–  Он?
– спросил голос русича.

–  Он самый, бек Сурхан, - ответил другой, гортанный голос.

Поняв, что это конец, бек протяжно, дико завыл.

9

После захода солнца к костру, у которого ужинали княжеские гридни, подошёл старик в касожских ноговицах и русской холщовой рубахе. Он опирался на тяжёлый посох.

–  Добрый вечер, храбрые вой!
– заговорил он неожиданно молодым и звучным голодом.
– Помоги вам Перун!

Богдан и Злата, шептавшиеся о чём-то в стороне от костра, подняли головы. Ближе всех к старику оказался Чеглок. Он отозвался добродушно:

–  Добрый вечер! Ты, видать, из наших, русского роду-племени? Садись к нам, деду, отведай нашей рыбки.

–  Спасибо на добром слове, - старик степенно пригладил рукою длинные седые усы, свисавшие ему на грудь.
– Я только спросить хотел: нету ли в вашей дружине моего побратима, старого воя Мечника? Киевский он…

–  Мечника?
– растерянно переспросил Чеглок, утратив свою обычную бойкость и переглядываясь с Чудином…

Богдан и Злата насторожились. Стали прислушиваться и другие гридни.

–  А что - не слыхали о таком? Добрый был рубака…

–  Как же, слыхали, - Чеглок замялся.
– Да только…

Богдан поспешил выручить гридня, поднялся, шагнул навстречу старику.

–  Я знаю деда, - шепнула Богдану Злата, - это Микула, из Полянской земли. Он давно живёт в Тмутаракани…

Сотник посмотрел прямо в Микулины глаза, вспыхивавшие отблесками огня.

Был у нас десятник Мечник, добрый воин… Да нету уже его, не доведётся тебе повидать своего побратима. Сразила Мечника хазарская стрела в самой Тмутаракани, та самая стрела, что нашему князю была предназначена.

–  Вот какая беда, - вздохнул старик, возводя очи к звёздному небу, словно надеясь отыскать Там бессмертную душу погибшего товарища.
– А я слыхал ночью шум и гомон, да не ведал, что там, на майдане, приключилось. Жаль… Не доведётся нам с ним, выходит, вспомнить молодость, дальние походы, где вместе бывали…

Старик тяжело опустился на землю и умолк, печально глядя перед собою.

Гридни тоже молчали. Они ещё сами не успели свыкнуться с тем, что нет больше рядом с ними рассудительного, храброго Мечника.

Чтобы нарушить ставшее тягостным молчание, Богдан спросил:

–  И давно вы с Мечником разлучились?

–  Давно, сынок, давно, - очнулся от своих дум Микула.
– Когда ещё на Руси Игорь княжил.

Гридни окружили старика, с любопытством разглядывая его суровое, изрезанное глубокими морщинами лицо. Кто-то подкинул в костёр сухих веток, пламя вспыхнуло ярче, швырнуло сноп искр в чёрное небо.

Тёмные глаза Микулы пристально смотрели вдаль, будто вновь возникло перед ними давнее прошлое.

–  Давно это было, - медленно и негромко начал свой рассказ Микула.

Двадцать один год назад ватага русских витязей из Киева, Чернигова, Любеча и Новгорода решила поискать военной удачи в чужих землях. Князь Игорь в ту пору отправился с дружиной в поход на ромеев, а эта ватага двинулась на восток. В пути к ней пристало немало людей без роду-племени, больше всего - степняков, осевших на порубежных землях Руси. Было немного и варягов, любителей бродить по белу свету. На лодьях, захваченных у камских болгар, ватага поплыла вниз по Итиль-реке.

Хазары пропустили лодьи русичей в Джурджанское море, выговорив себе за это третью часть добычи, которую добудут витязи в южных землях.

Предводитель ватаги Борич смело дал такое обещание - он рассчитывал возвращаться домой другим путём, через владения ясов.

В Итиль-граде к ватаге пристало немало русичей, живших здесь издавна. Борич закупил у хазар мечи и кольчуги, всех пришлых воинов вооружил. Под его началом было уже несколько тысяч человек, целая дружина.

Поплыли лодьи по Джурджанскому морю, взяв курс на полдень. То к берегу приставали, то к безлюдным островам, чтобы сделать передышку.