Князь Рысев 4
Шрифт:
— Я ее чуть было не зарубила, — совершенно серьезно, но не без улыбки заявила Алиска и, увидев мой вопросительный взгляд, выдохнула: — Думаешь, в этой мгле так легко распознать кто друг, а кто враг? Откуда мне было знать, что это твоя знакомая?
И в самом деле. Пока что местные обитатели, пусть даже страшно похожие на людей, не отличались особым дружелюбием. Напротив, словно заготовив тысячу и одну каверзу, они выкладывали на стол один козырь за другим.
А у нас на руках, что ни кон, оказывалась одна лишь шваль. Тут
— Так что же тебя остановило?
Алиска кивнула в сторону Менделеевой. Катька же наслаждалась тем, что, наконец, получила такую большую, красивую игрушку. Щука — кто вообще дал этой образине такое имя? — готов был исполнить любой ее каприз. Прикажи она ему свернуться клубком и голосить котенком — он сделает. Мерзко, паршиво, непохоже, но стараться будет.
Со всем усердием.
Ей импонировала власть над его могуществом. Надо будет вовремя ее остановить, пока она не успела выдумать с ним каких-нибудь извращенных игрищ. А то мало ли, за ней не заржавеет.
— Она вот и остановила. Сказала, что уже видела такую. Буквально за мгновение до того, как я располовинила ее клинком. Знаешь, где-то внутри меня было желание не послушаться — это же… это же Менделеева. К слову, если хочешь знать… — Алиска вдруг нагнулась к самому моему уху, не скрывая кровожадной ухмылки. — Майя очень серьезно хочет с тобой поговорить. Надеюсь, ты хотя бы чистый? Сегодня ночью главной будет она.
Велеска была в своей манере. Им бы с Биской объединиться и на пару выдавать один каламбур за другим — никакого «Кривого Зеркала» выдумывать не понадобиться.
Час икс настал почти сразу же. Едва нарыдавшаяся вдосталь Лиллит была выпущена из объятий, огненная чародейка направила стопы ко мне. Я вместо девчонки с шикарными формами, нежной и мягкой, видел сейчас неспешно наступающий на меня танк. Впору было заметаться в поисках спасения, но оказалось слишком поздно.
Нэя решила спасаться бегством. То, что я жив, конечно, прекрасно и хорошо. Но стоять между мной, Майей и возмездием ей не улыбалось.
Майка схватила меня за пуговицу куртки, уставилась прямо в глаза. Где-то внутри этой черноволосой головки проносились мириады недоступных мне мыслей. Все они сошлись на том, что я достоин пощечины.
Она вдарила от всей души и что было сил, но я не чувствовал никакой обиды. Второй пощечине я случиться не дал, поймал девчонку за руку. Она дернулась, будто желая вырваться, но унялась почти сразу же, когда наши губы соприкоснулись. Я обнял ее за талию, прижал к себе. Выпускать ее не хотелось больше никогда — мне тут же вспомнилось, как она умирала, как я то и дело лазил в интерфейс ясночтения в желании узнать — жива ли? Как боялся узреть страшное и не знал, как пережить.
А сейчас она тут и передо мной. Казалась до бесконечного огромной, объемной и моей.
Сам не заметил, как по щекам потекли скупые мужские слезы. Словно желая рыдать со мной в унисон,
Беря дурной пример с только что выпускавшей пар на ее груди Лиллит, она говорила и говорила — обо всем. В словах она прятала волнение. Медленно уходящий страх. Девчонка боялась, что все происходящее сейчас — всего лишь обрывки предсмертного, мутного сна.
— Сюда. — Наше маленькое воссоединение решила прервать Менделеева. Оторвавшись, наконец, от своего нового питомца, она склонилась над Кондратьичем. В суматохе мы и забыли про старика, а он был плох.
— Что тут с вами случилось? — Алиска спрашивала, скорее, от любопытства. Пока они там учились ездить верхом на пенисоподобных тварях, мы умудрились просрать руку Кондратьича и угодить в плен к моей полоумной сестрице. Знать бы еще, куда она делась.
Я поискал глазами рубин кристалла, в котором могла быть заключена Биска. Тщетно — видимо, следуя за своей хозяйкой, одна из кукол уволокла его следом за собой. Здравый смысл кричал, что и черт бы с ним, пусть сгинет, я же нутром ощущал, что дьяволица, сон и эта каменюка связаны, как нить с иглой.
— Долго рассказывать. — отозвался я велеске. Алиска насупилась, будто мышь на крупу. Я кивнул на старика. — Что с ним? Жить будет?
Вопрошая, присел на корточки, помог приподнять, положил ладонь под голову вместо подушки.
Катька ничего не ответила — ее рот был занят иным. Зубами зажав пробку, она пыталась открыть флягу, тут же прислонив ее горлышком к губам моего мастера-слуги.
Менделеева выплюнула пробку, покачала головой, посмотрела на мое недоверие — кто его знает, что она там в него вливает? Но останавливать я не торопился.
— Всего лишь вода. Знаешь, она бывает нужна людям. Первая степень обезвоживания. У него нет руки…
— А ты наблюдательна.
— Не язви, — не поднимая на меня глаза, отозвалась девчонка. Словно всю жизнь только и потратила на то, чтобы лечить умирающих стариков, сопя и ругаясь себе под нос, она рылась в своей походной сумке. Одна за другой возникали склянки с подозрительным содержимым.
— Подержи ему голову. Сейчас я дам ему обезболивающего и тонизирующего. Проснутся не проснется, по крайней мере, сейчас. И еще мне следует обработать его руку.
— По мне, так с ней уже и так неплохо поработали.
Катька бросила на меня презрительный взгляд, словно вопрошая, много ли я понимаю в этих делах. Медицина всегда была для меня чем-то за гранью фантастики. А потому я поверженно поднял руки, будто говоря, что целиком и полностью доверяюсь ее знаниям. В конце концов, если верить тому же Кондратьичу, именно ее мать придумала лекарство от чумы, испытывая его на себе раз за разом.
Будто заведомо готовясь.
— Ты мог бы сразу сказать мне, что она пойдет с нами. — Явившаяся из-за спины Майя все еще желала съезжать с свежей мозоли.