Князь Рысев 4
Шрифт:
Но я стоял.
Красные, будто лично Орлов сюда явился, цепи опутывали меня с ног до головы. Я чувствовал себя брешущим на цепи псом, на которого просто никто не обращает внимания. У Кондратьича опасливо горели глаза — завороженно, поддавшись чарам дьяволиц, забывшись в счастливой улыбке, он делал к ним очередной шаг, мечтая ухнуть в их объятия.
Меня толкнули в плечо — сначала слабо, а затем настойчиво. Мир, несуразный и злой, вдруг схлопнулся, словно все было на телевизионном экране. Огонь, только что обещавший заполнить собой все Туннели-Под-Мостом, вмиг потух, обдав на прощанье едким, вонючим
На третьем толчке я пришел в себя, окончательно вырвавшись из плена охватившего морока. В голове все гудело, я не слышал чужих слов. Перед глазами мелькали их встревоженные лица — Майка быстро забыла про собственную обиду, едва почуяла, что мне грозит опасность. Она, Алиска, склонившаяся надо мной Менделеева, закрывавшая своей грудью от меня потолок. Из-за плеч остальных любопытным хомячком выглядывала Лиллит — облизывая губы, она казалась здесь лишним звеном.
— У него жар? — Тармаева спрашивала так, будто на это надеялась. Она смотрела на сидевшую надо мной алхимичку с ненавистью: считала, что это ее ладонь сейчас должна касаться моего лба. Мне уже следовало бы привыкнуть к тому, что она милая, теснительная девочка лишь снаружи, а внутри прячется своя демоница: жуткая собственница и ревнивица…
— Мне просто приснилось… Кондратьич? Он жив?
Я вскочил, едва ли не растолкав их в сторону. Боялся, что сейчас они отрицательно покачают головой и….
И все разом потеряет смысл.
К счастью, старик дышал. Цепляясь за жизнь, будучи воином, он не желал сдаваться без боя. Я облегченно выдохнул, стараясь прогнать остатки кошмара, посмотрел на девчонок.
— Время?
Вопрос не требовал ответа. Они были похожи на обреченных, приговоренных к виселице каторжников. Майя проверяла собственные силы, пытаясь вызвать огонь. Мыслей читать мне было не дано, но я почти нутром чуял, что где-то внутри она лелеет надежду сказать, что у нее не хватит могущества проложить путь наверх. Не хватит внутреннего огня, и тогда они все обречены здесь остаться вместе со мной. Стыд красил ее щеки румянцем — едва она только натыкалась на камень мысли о том, чтобы оставить Кондратьича умирать, как понимала всю ошибочность своих суждений.
Между нами всеми лежала просто целая прорва невысказанных слов. Девчонки томились — и ожиданием, и скорой дорогой, и будущим расставанием.
В голове никак не хотело укладываться, никак не шли прочь сказанные друг дружке сгоряча слова. Извинения где-то затерялись в пути, заставляя нас расставаться на не самой веселой ноте.
Я поискал сумку — ту самую, которую сумел выкупить у гмура-торговца за винтовку и несколько родных ему монет. То, что пришло мне в голову, казалось до бесконечного безумным, а потому могло сработать.
— Майя, у меня будет к тебе одна просьба.
Она ответила лишь недоуменным молчанием. Уставилась на меня в упор. Я почесал подбородок — за последнее время я сказал слишком много глупостей. И таких. И не очень — от еще одной хуже точно не станет.
— Помнишь, как мне удалось спросить вас о том, все ли с вами хорошо?
Она как будто не помнила, но кивнула в ответ. Молчала, будто
— Проверяйте, пожалуйста, свои сумки. Если вы увидите там это… — Я разжал ладонь, явив кусочек того самого резного обломка, что показала мне Катя. Все уставились на него, будто видели впервые — мне не понравилось, как загорелись глаза у Лиллит. Эта «спасенная» девчонка по-прежнему оставалась для меня темной лошадкой. Ох, чуяло же мое сердце, что она притащит за собой, как сорока, целый ворох проблем…
Я наставительно поднял указательный палец.
— Если увидите эту штуку на дне своих сумок, то… Майя, метни в него струю огня.
— Что? — Она, часто и ничего не понимая, заморгала глазами.
— Эта сумка связывает наши воедино. Позволяя им выступать… чем-то вроде единого хранилища. Если она может перетащить из одного места исписанный клочок бумаги, что ей мешает сделать то же самое с твоими заклинаниями. Логично же звучит?
Они смотрели на меня все, как на последнего сумасшедшего. Алхимичка, кажется, успела изменить свое мнение обо мне и сейчас качала головой.
По их лицам я так и читал, что они считают это глупостью. Но сделают — разве так сложно метнуть огненный шар в раззявленное нутро походной сумки?
Майя вспыхнула огнем, зашлась пламенем — струя жидкого жара ударила в стену перед ней. В воздухе тут же завоняло плавленым камнем.
Расставались молча, не желая портить прощание тяжестью мыслей.
Алиска вместе с Менделеевой, разом подняв старика на носилках, нырнули в получившийся проход. Майка на миг замялась, уставилась на меня.
— Федя. Прошу тебя, что бы ни случилось — вернись отсюда живым. Неважно, что мы наговорили друг дружке, просто вернись живым ради меня, хорошо?
Я кивнул — как будто у меня оставался другой выбор. Она выдохнула, собираясь с мыслями.
— Я буду ждать тебя наверху. Побитого, проигравшегося, изувеченного, больного — любого…
Она спешила перечислить все страхи, что так ласково касались ее души и бередили сны кошмарами.
— Майя, иди. Я вернусь быстро — пойду по вашему же пути. — Я вдруг улыбнулся ей. Хотелось нарисовать, словно маленькой девочке, красивую картинку, в которую она обязательно поверит. — Может быть, станется так, что вы только уйдете, а через несколько часов вас нагоню. Поднимемся, выберемся отсюда, искупаемся, хочешь? А потом мы все вместе — ты, я, девчонки — закатим такую пирушку, чтобы у всех алкашей в округе от зависти глаза полопались. Сходим в кино…
Злой сарказм предложил мне для полного комплекта пообещать ей еще и рожок мороженого — ну чего уж там?
Я хотел подойти к ней и заключить в объятия, как раньше, но она попятилась, покачала головой, будто говоря — не подходи, обожжешься. Я как будто и забыл, что она вошла в свой пламенный режим. Сарказм же играл на скрипке иронии, качая головой — нет, парень, ты не забыл.
Просто девочка быстро и слишком внезапно для тебя повзрослела…
Глава 18
Одиночество было вязким и неприятным. Этот путь мы начинали впятером, а теперь я гордо вышагивал один.