Князь Вольдемар Старинов. Дилогия
Шрифт:
— Ну я же ваших песен не знаю, а мои… так их никто не поймёт кроме тебя… хотя… знаешь, я тут сделал один перевод… вроде бы получилось. Давай так, я спою сначала оригинал, а потом перевод, а ты оценишь результат.
Остальные, заинтересованные, придвинулись ближе. Филипп посмотрел не очень одобрительно и на всякий случай пересел поближе к лесу, чтобы контролировать пути подхода к костру. Сразу видно бывалого солдата. Володя почувствовал лёгкое угрызение совести, но успокоил себя тем, что вряд ли здесь есть опасность, да и ловушки… Успокоив себя так, он несколько раз ударил по струнам, подстраиваясь под мотив, а потом запел:
ЖилПочему Володя решил перевести именно эту песню… просто она показалась ему достаточно простой и незатейливой. Он мысленно перебрал текст и убедился, что нет там никаких слов, которые не знал на локхерском. В свободные минуты он мысленно переводил их, а потом записал на листе, пока ещё без рифмы… и тут его проклятье — не умение сочинять — обернулось вдруг преимуществом. Не в силах придумать ни строчки, он обнаружил, что легко может подобрать рифму, когда слова уже есть и их просто надо правильно расставить. Его словарный запас оставлял желать лучшего, потому он не брался за перевод более сложных песен, но тут действительно всё просто и не затейливо. Даже рифму не всегда нужно подбирать, главное чтобы размер совпадал.
Аливия хихикала, остальные хоть и не поняли слов, но оценили мастерство исполнения.
— У вас, князь, неплохо получается, — заметил граф Готский.
— Спасибо. Так что в случае чего, с голода не умру, главное песен ваших выучить.
— Собираетесь этим зарабатывать на жизнь?
— Кто знает… Мало ли как жизнь повернётся. Я ведь странник. Сегодня здесь, завтра там. Ни дома, ни семьи… Ну разве вот сестрёнку отыскал, — Володя обнял доверчиво прислонившуюся к нему Аливию. — Ну а теперь мой перевод. Точность его оценить сможет, пожалуй, только Аливия, так что, Кнопка, я на тебя надеюсь как на сурового критика.
Володя снова заиграл… Когда он закончил, граф сидел с каким-то странным выражением лица. Казалось, ему одновременно хочется расхохотаться и рассердиться.
— Странная песня, — наконец выдавил он. — И ваш король это одобряет?
— Справедливости ради надо заметить, что это не про нашего короля, а про соседнего, к тому же давно умершего. Полагаю, ему всё равно. А ты что скажешь, Кнопка?
— Я бы изменила несколько строк.
— Да? Ну-ка… — Володя развернул к себе девочку. — Где и какие?
— Ну там, где под венец пошёл с другой… — Аливия на секунду задумалась и выдала свой вариант перевода. Володя зачесал затылок, потом согласился, но чуток поправил. Достал лист и стал записывать куплеты, пользуясь придуманной Аливией манерой записи локхерских слов русскими буквами. Потом замер и сунул листок Джерому.
— Пиши ты, мне пригодится потом для запоминания алфавита. Песню-то я наизусть помню. И вообще… спать пора. Кто у нас первый на посту?
Девочка торопливо поднялась, продемонстрировала язык и прежде, чем её успели отругать, нырнула в шалаш. Володя хмыкнул, потом проверил оружие и растянулся на одеяле рядом с шалашом, укрывшись накидкой, размышляя, насколько вообще можно доверять всем этим людям, собравшимся совершенно случайно, чтобы пройти опасный лес и сразу после этого разойтись в разные стороны. За графа он не волновался, не похож он на человека, способного ударить в спину. Даже Эндона не опасался. Несмотря на его горячность и вспыльчивость, он готов драться, но на удар в спину не способен. Джером? Пришёл, попросился в слуги… и его взял. Филипп… профессиональный солдат, всю жизнь проведший на службе и теперь оказавшийся без сюзерена и идущий в столицу наниматься к кому-нибудь… да уж, этот грабежами заниматься не будет — давно бы стал, захоти этого. Интересная компания всё-таки подобралась.
На следующее утро Володя первым делом снова проверил оружие, потом с помощью Джерома надел наручи, натянул тетиву на лук и разложил на одеяле, постеленном в телеге, стрелы.
— Вчера нам повезло, но сегодня всё может оказаться не так хорошо, — пояснил он на общие недоумевающие взгляды. — Рад буду, если ошибусь, но на всякий случай… как у нас говорят: бережёного — бог бережёт.
После этого все посерьёзнели и тоже принялись проверять оружие. Даже Аливия собрала арбалет и наложила стрелу. Эндон, увидев такую картину, выпучил глаза и ошарашенно наблюдал за действиями девочки.
— Ты хоть обращаться с ним умеешь? — не удержался он от вопроса.
Вместо ответа Аливия развернулась и всадила стрелу точно в ствол небольшого деревца.
— Кнопка, отдай арбалет Филиппу.
— Почему? — возмутилась девочка. — Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил и говорил, что у меня получается!
— Ленка… тьфу блин! Аливия, прошу тебя, отдай. Стрелять по мишеням не то же самое, что по людям. Незачем тебе учиться убивать, если в этом нет необходимости. Пожалуйста.
Аливия надулась и обиженно протянула арбалет солдату.
— Его светлость прав. Поверь, это не доставит тебе удовольствие. — Филипп принял арбалет и с недоумением его оглядел.
— И научи его им пользоваться, — снова попросил Володя, копаясь в вещах.
Девочка вздохнула и достала новую стрелу, показывая как надо взводить, и каким образом вкладывается стрела.
— Странная штука, — заметил Филипп, изучив небольшой арбалет. — Принцип взвода отличается от привычного. Взводится легко.
— Это не боевое оружие, — объяснил Володя. — Слишком слабый бой. Серьёзный доспех не возьмёт, хотя на близком расстоянии всё-таки прошибёт любой. Я называю его оружием крайнего случая, ну и при внезапном нападении может сыграть роль, если приготовить заранее. Потренируйся пока.
Володя сел в телегу так, чтобы в случае чего удобно было вскочить и броситься в бой, рядом положил лук и несколько стрел. Граф с Эндоном привычно расположились сзади, а Филипп предпочёл шагать пешком. Аливия сидела сбоку свесив ноги и громко распевала вчерашнюю песенку про Луи, постоянно переходя с русского на локхерский. Иногда она останавливалась и задумывалась, а потом перепевала куплет в другом переводе.