Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон (сборник)
Шрифт:
Итиро не знал. Языка идзинов он не понимал.
Стараясь не делать резких движений и не нервировать противников понапрасну, Итиро вынул из широкого нарукавного кармашка небольшой глиняный шар с особой начинкой. Нагэ-теппо удобно прятать в ладони. Это будет сюрпризом для стражей Черной Кости.
Идзины придвинулись еще ближе. Нужный момент настал!
Итиро швырнул глиняный снаряд в бронзовые светильники на деревянном помосте, и крепко, до боли зажмурил глаза.
Стук. Хруст…
Это раскололась оболочка нагэ-теппо.
Шипение. Хлопок…
Это
И – сразу же – жаркая волна пыхнувшего в лицо пламени.
Яркую вспышку Итиро видел даже сквозь закрытые веки. А что стало с идзинами, не озаботившимися поберечь глаза! На какое-то время все они ослепли.
Вспышка погасла. Пламя опало. Итиро открыл глаза. Выхватил из-за спины меч.
Идзины вопили, хватаясь латными перчатками за опущенные забрала и смотровые прорези шлемов. Итиро – единственный зрячий в толпе слепцов – действовал.
Тремя ударами он сразил трех воинов, пытавшихся вслепую заслонить Черную Кость и попавших под темную сталь первыми. Потом пришел черед остальных – ничего не видящих, орущих, наугад машущих длинными мечами, но рубящих лишь воздух, стены и друг друга. Сикоми-дзуэ мелькал над беспомощными противниками подобно черной молнии. Клинок особой ковки и закалки рассекал рубашки из железных колец, пробивал панцирные пластины и идзинские шлемы.
Все закончилось быстро. Десять трупов неподвижно лежали у ног Итиро. И уже некому было ему помешать.
Итиро метнулся к помосту, опаленному горючим порошком и испачканному маслом из опрокинутых светильников. Отложил в сторону меч. Сбросил заспинную сумку и вкатил в нее с треноги прозрачный кокон с Костью. Снова надел лямки нагабукуро на плечи. Ноша оказалась нетяжелой. Черная Кость на спине не сковывала движений. И все бы хорошо, но…
«У-у-у-у-х-у-у-у-х!» – хриплый протяжный звук разнесся над крепостью. Заунывный гул опускался сверху, словно густая вязкая жижа, и вплывал в башню.
Итиро снова взялся за оружие.
Сигнальный рог трубил прямо над его головой, на смотровой площадке башни. Видимо, стража услышала шум внизу и подняла тревогу. Плохо… Покинуть крепость будет сложнее, чем проникнуть в нее. Что ж, Итиро нашел то, за чем приходил. Теперь следовало поскорее уносить ноги и добычу. Он выскочил из комнаты-хранилища в изогнутый коридор.
Там его уже ждали…
Над стражником с разрубленным горлом стояли два мечника в кольчугах. Оба, судя по всему, спустились со смотровой площадки. Ну да, точно: верхний люк распахнут, и оттуда спускается по лестнице еще один воин с большим треугольным щитом. Видимо, именно из-за своего громоздкого щита третий идзин не поспевал за первыми двумя. А хриплый рог все гудит и гудит. Значит, там, наверху, есть еще и четвертый. А может быть, и пятый тоже, и, возможно, шестой… Итиро успел левой рукой сорвать с пояса кекецу-соге, но размотать веревку, привязанную к рукояти кинжала-крюка, ему не дали. Два противника бросились на него одновременно.
Вражеский клинок, ударивший
Идзин вскрикнул от боли, выронил клинок и, обезоруженный, отступил назад, но его соратник атаковал снова. Мечник рубил сплеча, целя в голову. На этот раз Итиро лишь заслонился сикоми-дзуэ и, удержав над собой правую руку противника, нанес под нее, прямо в открывшийся бок, сильный колющий удар.
Узкий прямой обоюдоострый клинок кекецу пропорол кольчужную сеть и глубоко – по самый изгиб крюка – вошел в правое подреберье идзина. Тот охнул, переломился в поясе, грохнулся на колени. Прежде чем его тело распласталось по полу, Итиро дважды достал второго противника, попытавшегося поднять меч. Первый удар отсек тянущуюся к оружию руку. Второй – голову.
Увы, эта победа мало что дала Итиро: напротив него уже стоял спустившийся с лестницы щитоносец. Этот идзин нападать не спешил. Пригнувшись и прикрывшись щитом, он выжидал.
Из-под щита виднелись ноги в стальных створчатых поножах, а над окованной верхней кромкой щита торчали только островерхий шлем с кольчужным назатыльником и занесенный для удара клинок. Идзин тянул время. Он мог себе это позволить: время сейчас было на его стороне.
А рог наверху призывно ревет не умолкая. А снизу наверняка уже спешит подмога. А проклятый идзин ждёт, когда Итиро запаникует и подставится под удар. Или когда попятится к винтовой лестнице, плохо приспособленной для спуска спиной вперед. Ладно, пусть ждет.
Итиро отступил на пару шагов, разматывая веревочный хвост кекецу-соге. Не оглядываясь, сунул меч в заспинные ножны и перехватил кинжал-крюк двумя руками. Правой взялся за рукоять под железным клювом. Левой – за веревку, отмеряя ровно столько, сколько сейчас ему было нужно.
Наверное, щитоносец почуял опасность. Идзин прикрыл щитом ноги, сам пригнулся ниже. Но разве это поможет?!
Итиро взмахнул рукой.
Бросок. Кекецу-соге летит в идзинский шлем. Вернее – чуть выше шлема. Поворачивается в воздухе более тяжелой частью – крюком – вниз…
Идзин, по всей видимости, принимает оружие Итиро за большой метательный нож, машинально прячет голову за щитом. И, как только крюкастый кинжал пролетает мимо, снова поднимает ее.
Кекецу же, остановленный веревкой в полете, резко падает вниз. Правильно падает – перехлестывая и через щит, и через шлем. А в следующий миг Итиро что есть сил дергает веревочный хвост на себя и вверх.
И задуманное – исполняется. Рванувшись назад, острый крюк подцепляет кольчужную сетку на шее и затылке идзина. Сбрасывает шлем с головы. Раздирает снизу вверх обнажившуюся шею, пропарывает кожу, мышцы, жилы, входит под черепную кость…